Одобрительно покрякав в кулак, Петраков стрельнул глазами в одну сторону, потом в другую – шоссе по-прежнему было безлюдным, темным, хотя воздух немного порозовел, пошел крупкой, начал расслаиваться, это был признак близкого рассвета, а до рассвета надо было уйти далеко, – майор оглянулся и придержал ладонью группу, – затем неспешной походкой человека, который по малому делу решил сходить в кусты, расстегнул молнию куртки и приблизился к джипу.
Вытертый до желтого блеска, с погнутым пятачком ключ зажигания находился в скважинке, второй ключ – от багажника и дверей, – висел на крупной, собранной из медных звеньев цепочке, на цепочке же болтался и круглый брелок с изображением Аль-Аксы – главной мусульманской мечети в городе Иерусалиме.
Брелок был опознавательной деталью джипа – это была та машина, которая ожидала группу Петракова.
Майор еще раз глянул в одну сторону, потом в другую и неспешно уселся за руль. Повернул ключ зажигания. Мотор завелся мгновенно – у этой неказистой, с помятым кузовом и разбитыми колесами машины был великолепный, хорошо отлаженный, очень мощный двигатель. Единственное, чего не ожидал Петраков, что у джипа окажется автоматическая коробка передач. Он не сразу сообразил, как надо действовать – в России, отделившейся от всех своих товарок, появились, естественно, машины с такими коробками, но их было мало, и Петраков ни разу не пробовал ездить на «автоматах». Вот что надо было, кстати, включить в программу сборов на Сенеже.
Но где наша не пропадала, русский мужик – сообразительный, знает, чем можно приклеить к лысине оторвавшийся кусок волос, Петраков сообразил, что надо делать. Позвал группу…
Некоторое время Петраков ехал, опасливо вслушиваясь в треск насыпного галечника и твердой, тверже укатанного асфальта земли под колесами, к сытому рокоту двигателя, потом надавил ногой на педаль газа и в то же мгновение почувствовал, как из-под него уходит сидение. Спина сама по себе вдавилась в старую потертую кожу.
– Ого! – сказал Токарев. – Эта машина может идти со скоростью триста километров в час.
Было тихо. На своей территории группу оглушали цикады, вызывали зуд на зубах, а здесь – ни единого птичьего всхлипа, ни верещанья, ни писка, ни вскриков, ни песен – ничего, словно бы они попали в некое лишенное жизни пространство. Впрочем, наверняка цикады орали и тут, просто они сейчас уснули.
Под колеса джипа торопливо втягивалась лента старого, кое-где со свежими нашлепками заплат шоссе и убегало назад.
Через двадцать пять километров, у таверны с претенциозным названием «Кухня пирата» их должен был встретить связник. Никто из группы, в том числе и Петраков, не знал, кто это будет. И Петрович сказать не мог – связник был из посольских работников.
Неожиданно впереди послышался вой сирены, поверху, в воздухе пронеслось что-то