Со временем мы с сестрой заполнили большинство пробелов в нашей коллекции битловских записей. Вкусы мои, однако, не поменялись. Не помню, чтобы я когда-либо заводил Revolver, и хотя я определенно слушал Rubber Soul, однако в основном ради мест, где он звучал как ранние диски группы.
Разумеется, я слышал все песни со всех пластинок, мог описать, как прически участников группы менялись год от года, знал все приметы, доказывающие, что Пол мертв[9], и сам отрастил волосы до ушей. В то время избежать влияния The Beatles было невозможно. Даже если ты их ненавидел, тебя со всех сторон окружали их музыка, их изображения, новости об их наркотических похождениях и браках и, в конце концов, об их распаде. Спустя двадцать лет мой недавно разведшийся друг так сформулировал свой собственный тест на зрелость:
«Я не буду встречаться с человеком, который не может назвать всех четырех битлов». Меня потрясла мысль о том, что среди нынешней молодежи есть люди, которые не смогут этого сделать. Я понимал, как можно не любить The Beatles – я и сам с годами стал относиться к ним со все меньшим энтузиазмом, особенно после того, как открыл для себя фолк и блюз, – но не суметь их назвать по именам?!
Теперь я делаю скачок во времени и перемещаюсь примерно в 2004 г., когда я написал книгу о Роберте Джонсоне[10] и истории блюза, постаравшись поместить ранних блюзовых исполнителей в широкий контекст черной популярной музыки, а не описывать их как фолк-музыкантов. В интервью и беседах я раз за разом повторял, что знать Джонсона и Мадди Уотерса[11], но не иметь представления о Лерое Карре[12] или Дине Вашингтон[13] – все равно что знать о группе Sir Douglas Quintet[14], но не представлять себе, кто такие The Beatles. Я утверждал, что для понимания музыки любого периода необходимо знать крупных артистов того времени, о котором идет речь. Если вы не слышали о The Beatles, вы не сможете оценить никакую музыку 1960-х гг., потому что The Beatles в то время были повсеместны и оказывали влияние на все. Даже если кто-то из музыкантов тогда и сумел избежать их влияния, его аудитория все равно отлично себе представляла, кто такие The Beatles. Эта группа была главным и неизбежным звуком той эпохи.
Со временем моя позиция по этому вопросу стала беспокоить меня самого, так как я был повинен в том самом грехе, который порицал: я писал о музыке 1920-х гг., не прослушав ни одной записи Пола Уайтмена. Само собой, я был в неплохой компании. Практически во всех прочитанных мной книгах о музыке того времени Уайтмен либо игнорировался, либо упоминался в негативном ключе – историки джаза до сих пор раздосадованы тем фактом, что его прозвали «королем