Довольно рано Джейн увлеклась поэзией. В 1950-х годах мать собрала ее юношеские работы и переплела около тридцати из них в маленькую книжечку. В шутку или всерьез, не ясно, они были «изданы» как работа Сабиллы Боден, одной из прародительниц по линии Бесси, жившей пять поколений назад[65]. Стихотворения Джейн назывались «Мышь», «Стирка», «Зима» и соответствовали ее возрасту; они казались очень детскими, но ведь она и была ребенком. Чаще всего они были рифмованными: «До чего же интересно знать, / Любят ли зебрята танцевать?» По большей части они были милые, порой очень ласковые. С другой стороны, поражало разнообразие тем и стилей. Джейн писала басни, как у Эзопа: их героями были мухи, блохи и мыши; коротенькие истории про Авраама Линкольна, пирата Черную бороду и французского поэта Франсуа Вийона. А вот теплые воспоминания о лагере герлскаутов: «В лунном сумеречном свете / Искры тают от костра / Листья шепчутся о лете, / Не устанут до утра…» А вот наслаждение игрой слов: «Плачет, плачет мой малыш: кошечка поймала мышь / Диньки, донки, дон…» Или: «Однажды верба вербная / Как воскресенье вербная / Увидела игривую / Простую / Рыбу рыбную / Рыбачащую в море». Некоторые, чуть более сложные, приближают юную Джейн к нам: «Лужи песни сложат о дождливом дне. / Как сегодня в школу не идется мне / Гром греми сильнее, ливень лей рекой, / Струями свободы мне лицо умой! / Ветер будет бесноваться, / Как тут дома оставаться?»
Что бы мы ни думали о ее детских текстах, она продолжала писать. Некоторые ее стихотворения были опубликованы – и когда она выросла, и тогда, пока была подростком: «Шлю вам поздравления из офиса The American Girl»[66], – написала издатель Элен Феррис десятилетней Джейн в январе 1927 года. «Мисс Йост [возможно, помощница Элен, возможно, учительница Джейн] только что прислала мне несколько ваших стихотворений, и я хочу сказать вам, что они мне нравятся». Все она, конечно, не могла напечатать, «но вы можете быть уверены, что я использую по меньшей мере часть ваших стихотворений, как только представится такая возможность». Джейн нечасто писала стихотворения, когда повзрослела, но всегда любила поэзию и декламировала стихи, за что кто-то из детей называл ее «бесконечным складом» Шекспира и Матушки Гусыни, Лонгфелло, Линдсея и Фроста[67].
Из родителей Джейн ближе был отец. Она вспоминала его как «очень любознательного, умного и независимого. Он был по местным меркам очень известным диагностом»[68], своего рода Шерлоком Холмсом телесных улик. Он умел смотреть