– Боже! – крикнула я Димке и сбросила звонок, не попрощавшись. Повешенные вчера вечером над моей кроватью часы в форме сердечка тревожно тикали, навевая следующие невеселые думы: у убитой девицы был парень, а у парня – друг, и всегда они ходили втроем. Что, если их всех…
«Чушь», – сказала я сама себе. Нашли только один труп, а не три. В любом случае я должна исполнить свой гражданский долг.
– Мама, я иду к следователю! – Я вскочила и начала собираться.
– Зачем еще?
– Я знала убитую. Мои показания могут помочь следствию.
– Началось! – выдохнули хором родители, но спорить со мной не стали: горбатого исправит лишь могила, а тяга к собственным расследованиям – это и есть мой самый главный горб.
Зайдя в дверь, на которой имела место табличка «Акунинский Б.Н., следователь по особо важным делам», я, слегка кивнув разговаривавшему по телефону Борису Николаевичу, привычно устроилась на стуле напротив.
Положив трубку, следователь глубоко вздохнул и полез в карман пиджака за розовеньким в белый цветочек платочком, которым незамедлительно принялся вытирать немалую плешь на голове. Разговор, как я поняла из этого жеста, был не из легких. Между прочим, моему старшему другу не было и сорока, а он уже наполовину лысый. Наверно, виной всему нервная работа, частенько заставляющая посещать унылый кабинет по выходным, как сегодня, например.
«Это вы аэрозолем для полированной мебели протираете?» – хотелось мне подколоть Акунинского, наблюдая, как он трудится над своей лысиной, но, к сожалению, несмотря на то, что мы с Бориской были хорошими знакомыми, панибратства он не допускал.
– Ты по делу или так зашла? – спросил он меня и принялся молиться вполголоса: – Только бы просто так, Господи, пусть окажется, что просто так…
Опустив глаза, я была вынуждена порушить его упования:
– По делу.
– Господи! – простер он свои ручищи к потолку. – За что мне это наказание? Ты же обещала никуда больше не впутываться!
– Да, – припомнила я подобный разговор, – и обещание свое сдержала, целых полтора года никуда не влезала. Сколько же можно никуда не влезать?! – искренне недоумевала я.
– Всю жизнь! Не приходил в твою не сильно умную головку такой ответ? Люди сидят себе дома и радуются тихой размеренной жизни, а вы со своей Катькой… Эх, – махнули на меня рукой. – Ну, что на этот раз?
– На этот раз серийный маньяк-имитатор, – гордо возвестила я.
– Да-а? – недоверчиво протянул следователь. – И каким, позволь, местом ты тут замешана? Психологический портрет киллера мне составишь? Ха-ха! – потешался он надо мной. Было, мягко скажем, обидно.
– А что вы из меня дуру делаете?
– Да и делать-то не надо, все еще девятнадцать лет назад сделали. Эх, знал бы, что так выйдет, нашел бы твоих родителей и подарил бы им контрацептивы, ха-ха! Ну ладно, чего это я разошелся, – поправил он сам себя. – Грешно смеяться над больным, тем более на голову, человеком. – И, видя, как изменяется выражение