Тридцатый этаж. Двадцать девятый.
На расстоянии каких-то трех метров на каждом этаже Кат видел в полутьме забранные досками выходы из лифтов. Щели призывно светились, но с таким же успехом щиты могли быть в километре от него. В Москве. На Луне. Никаких способов перебраться через пропасть, так что – ручками. И ножками. Скоба за скобой. Этаж за этажом, стараясь не соскользнуть в бездну. Руки сводило от усталости, голова трещала от последствий снотворного, а царапины на спине горели и пульсировали, но он лез и лез вниз. Арматурина за поясом иногда цепляла скобы и стучала. Петь больше не хотелось. Вообще ничего не хотелось, кроме того, чтобы спуститься и лечь, расслабив натруженные руки.
Двадцать второй, если он не напутал со счетом.
Здесь даже щита на выходе нет – блеклый свет из бетонного прямоугольника. Видны засыпанная мусором площадка и край лестницы. Кат сделал небольшой перерыв, разглядывая этот кусок мира вне колодца. Ничего интересного. Ползем дальше.
Девятнадцать. Шестнадцать.
Полпути проделано, что не может не радовать. Выход из шахты вверху давно превратился в еле заметную точку.
– Все ниже, ниже и ни-и-же, – пропыхтел Кат. – Стремим мы полет наших птиц.
Нет, нафиг таких птиц. И мортов – туда же. Задолбали. Кого ни встретишь, все съесть норовят! Снизу вверх ощутимо тянуло воздушным потоком. Неприятно, что холодит, но радует, что внизу шахта не замурована, есть там проход, есть. Главное, по дороге не свалиться.
Двенадцать. Десять.
Наддув снизу усиливался, трепал короткий ирокез на макушке – остальную часть головы Кат брил наголо, сколько себя помнил.
Восемь.
Внизу стал виднеться свет. Точно – открыто все, добраться туда и бежать.
Шесть. Три.
Руки просто отваливаются, но сейчас падать вниз даже как-то стыдно. Насмерть не убьешься, только лежать да постанывать на груде мусора и ждать милосердных собачек? Нет уж. Тем более что морты – не совсем и собачки. Черт знает, из кого они получились.
Один. Спина-а-а… Минус первый.
Надежный пол под ногами и долгожданный выход. Подвал, коридоры в обе стороны. Негнущимися пальцами Кат достал железный прут. Теперь лично он – венец творения, раз вооружен. Остается выбраться, и…
И?.. Ближайший схрон в трех кварталах отсюда. Это он читал, что предки так смешно считали свои дома, разделенные улицами. Кварталы. И можно было выйти на улицу, под яркое солнце, прогуляться. Из всех опасностей – только угодить под машину. Да и то, если ты дурак и смотришь куда-то вверх, пока по сторонам проносятся цветные авто, а в витринах магазинов продается все, что пожелаешь. Заходишь, платишь и забираешь. Хочешь – продукты, хочешь – лекарства. И самое страшное в жизни – всего лишь угодить под колеса по глупости.
Кат оскалился от злости. Перепачканный в серой бетонной пыли, исцарапанный, полуголый, с прутом в руке он сейчас больше, чем обычно, напоминал дикаря. Да он и