Наличие пленных в лагере заинтересовало главного урук-хая больше всего: сколько пленников, во что одеты, какого пола, возраста, насколько изможденными выглядят. Так матёрый барыга интересуется бизнесом конкурента, сравнивает, завидует, алчно желает отбить долю рынка. Тот факт что у них объявились соперники урук-хаю не понравился из чего Петруха сделал вывод, что промышляют "урки" работорговлей и что это не самый плохой расклад, могли же и жаркое из пленников сделать. На что АлеКрей заметил, что ни рабом, ни тем более обедом у урук-хаев желания у него быть нет.
Было не то чтобы страшно, но как-то очень сильно неудобно. С одной стороны, что-то в мозгу сильно противилось принимать реальность, буквально вопя, что урук-хаи в черкесках, папах и шароварах, с шашками и нагайками в когтистых, узловатых лапах это всё "не по-настоящему", что это модное голо-кино с полным погружением и что надо проснуться и понять, что достаточно одного клика чтобы всё это осталось в прошлом как странный и неудачный сон. Но нечто в глубине, совсем маленькое, едва ощущаемое, но бесконечно мудрое грустно улыбалось как бы намекая, что сколько голову в песок не суй жопа от этого целей не станет. Эта простая мысль как-то вдруг успокоила АлеКрей, после неё грубые урук-хаи стали ещё более реальными и при этом какими-то понятными что ли.
Толкнулся Петруха. Пододвинувшись к АлеКрею ещё ближе, он возбужденно зашептал на ухо
– Вон, смотри, начали собираться, свёртывают стоянку. Значит наше лежание здесь закончилось. Один хрен как бревна тут валяемся, ни поесть, ни попить, хорошо хоть ни срать, ни ссать не хочется. Тоже странно, однако, за всё время ни единого позыва не было, хотя и пил и жрал. Кругом непонятки.
– Слушай, а эти люди, которые в лагере, может они нам помогут?
– Это каким таким макаром?
– Ну не знаю, может у них тоже по округе "разъезды" ходят, если мы сейчас дружно закричим, то есть шанс что услышат нас и найдут.
– А нахрена тебе чтобы они тебя нашли?
– Ну как.. люди же..
– Я тебе вот что скажу, Алек, я хоть весь от себя в полных непонятках и мир этот, Беспределье, для меня полнейшая загадка, но одно я знаю точно, как то, что у меня 2 ноги и 2 руки, самое худшее с чем мы тут можем столкнуться – это люди. Не спрашивай меня, откуда я это знаю, знаю просто и всё. И знанию этому я верю, поэтому менять этих урок в папахах на людей не буду. И ещё знаешь что..
– Что?
– Вещь я заметил интересную. Мы тут вроде очнулись как в полном от себя беспамятстве: ни кто мы, ни кем были, чем занимались, люди без прошлого в общем. Но при этом знания-то у нас о мире вообще сохранились. Я, когда в лесу сидел, знал, что ягоды – это ягоды и их можно есть. Откуда? А оттуда что такие знания я в своей жизни, до того, как попал сюда, получил. Значит эти знания у меня в каком-то виде сохранились. И когда этот урка рассказывал про людей в лагере и про флаг этот, я его представил и знаешь что?
– И что?
– Вспомнил