– Ах, бросьте! Ничего такого здесь не было. Если вас это устроит, отнесите его в собор, и пусть служитель веры снова освятит его… Хотя ничего злого я не делала!
Нет, от него так просто не отвертеться, его натура давно почуяла… наживу!:
– Но всё же, ваша милость… Здесь и следов зубов-то… Что же вы отсюда?..
Нет, она покобенится ещё немного. Но – не слишком долго. Через две-три минуты он-таки услышал. С «недостойным» раздражением она выдавила:
– Надеюсь, золото не противоречит основам христианской морали? Ведь из него делают и утварь, и чаши для богослужения… И нательные кресты… Ну так я просто убрала его оттуда!
– Как – убрали?! И где же оно?!
– Как – где? – недоуменный тон, она небрежным жестом узкой ладони указала, – В яме, конечно! – словно это разумелось само собой.
Ну, для неё, может, и разумелось, но вот для него…
– В яме… – казалось, столь непочтительное обращение с царём металлов повергло его в ступор. Во всяком случае, затянувшееся молчание дало ей понять, что недоверия её слова не вызвали (ура!), – Э-э…То есть, вы хотите сказать… что то, что вы отсюда… выгрызли…
И… выбросили – в эту яму?!
– Ну да! – она передёрнула плечами, словно раздражённая его недопониманием.
– А… Почему?!
Вздох разочарованной дурочки, самой собой загнанной в угол, дался ей легко:
– Потому, что от него-то и все мои беды…От золота. – и, с надрывом! – Ах… нельзя мне этого говорить, – словно спохватилась она, отворачиваясь и передёргивая плечами, словно от сквозняка.
– От… золота? Но… откуда же вы его… И как оно оказалось здесь, внутри моего распятия?! Ведь его же… – было вполне ясно, что ведь не отстанет.
– Ладно! Грех этот останется на мне! Я по недосмотру слишком долго касалась… вашего распятия, и слишком горячо молилась… Это от моих пальцев так получилось. – ну вот, главная фраза шоу произнесена, декорации в виде отпечатков расставлены, – Ещё раз – простите!
Он надолго заткнулся, словно только теперь понял.
Дудки. Ты, милейший, «понял» ещё десять минут назад, и мимика твоего достаточно освещённого лица, сказала ей всё… А сейчас ты ищешь способ, как бы потактичней сказать ей, как выведать…
На его очередную (честно говоря, не очень-то и робкую) попытку, она как-то устало и буднично сказала:
– Ну что вы ещё хотите услышать? Да, я владею этим проклятьем. Этим… легендарным даром. И вот – это погубило и моих близких и меня… Это Прикосновение Мидаса.
Воцарившуюся за этим тишину можно было бы назвать мёртвой, если бы дежурный по коридору не решил заменить давно трещавший и меркнущий факел.
Пока происходила замена, никто не сказал ни слова, но напряжение росло.
– Неужели… (вот дьявол, он всё же сомневается?!) Вы… И вправду отказались рассказать об этом его высокопреосвященству? (ага, к счастью, это – другое сомнение!)
Её