Эту книгу я начинал писать как обычную повесть. Но чем больше вникал
в детали, чем глубже погружался в водоворот документалистики, тем больше
допекали сомнения – простая повесть об этом весьма неординарном человеке,
о ее друзьях и собратьях будет грехом.
Судьба Григория (Григора) Орлика, сына автора первой украинской (и
европейской) конституции, поразительно уникальна. Нет надобности
выдумывать сногсшибательные сюжеты – их больше чем достаточно на
жизненных путях неутомимого гетманского сына. Как и нет надобности
выдумывать невероятно трудные, весьма многочисленные и, к величайшему
сожалению, трагические преграды на пути к независимости от кого бы то ни
было нашей земли.
Кто он? Дипломат? Разведчик? Наследник дела отца, дела
независимости Украины? Один из просвещеннейших людей тогдашней
Европы, с которым одинаково интересно общаться Вольтеру и
Иерусалимскому патриарху? Человек, который через вражескую территорию
проводит к престолу польского короля Станислава Лещинского? Генерал и
полевой маршал Франции?
И первое, и второе, и третье… Современники в конце концов имеют
возможность докапываться к собственным пракорням, снимать копоть и
грязные наслоения с фресок-портретов настоящих героев своей земли. Лучик
исторической истины до сих пор выхватывал из столетней тьмы лишь самые
выдающиеся фигуры. Тем не менее лучик этот бежит дальше и начинает
освещать следующий ряд… Мы с удивлением хватаемся за голову: люди
добрые, да это отнюдь не «второй эшелон», это же перворарядные фигуры
европейского масштаба! Именно к ним, без сомнения, принадлежит Григорий -
сын Филиппа Орлика.
Исторический лучик неизбежно выхватит и горькие, и трагические
картины Украины того времени. И здесь, как правило, подают голос те, кто
неестественно громко взывает о защите на Украине «русского языка, русской
истории и прав русскоязычного населения».
В самом деле, русская культура, в широчайшем понимании, нуждается в
заботливом отношении, требует защиты добрый, трудолюбивый и
чрезвычайно талантливый русский народ. Прежде всего защиты от русского
каннибальского шовинизма, от определенной части политической элиты, а на
самом деле – от непротрезвившегося и вечно завистливого босяка и
подзаборника, который загадил огромные территории своей страны, однако
все же дрожащей с перепоя рукой жадно тянется к чужой; того голодранца,
который с упрямством, достойным лучшего применения, изо всех сил тщится
перессорить россиянина с эстонцем и латышом, литовцем и украинцем,
грузином и молдаванином (иногда, к сожалению, ему таки это удается). Слава
Богу, этот угоревший босяк не принадлежит к чтимой в мире России – России
от Герцена и Рылеева до России Сахарова. Он