За железнодорожным переездом улица расползлась вширь, дома стали редкими, а фонарей здесь не было вовсе. Правда, ночь стояла светлая, и лошадка легко трусила по знакомой дороге.
Коля с нетерпением ожидал увидеть нечто вроде кремля. Но впереди зачернело что-то бесформенное, и дрожкач остановил лошадь.
– Приехали, пан офицер.
Пока девушка вылезала из пролетки, Коля судорожно сунул извозчику пятерку.
– Вы очень богаты, пан офицер? Может быть, у вас имение или вы печатаете деньги на кухне?
– Зачем?
– Днем я беру сорок копеек в этот конец. Но ночью, да еще с вас, я возьму целый рубль. Так дайте его мне и будьте себе здоровы.
Миррочка, отойдя, ждала, когда он расплатится. Коля, смущаясь, запихал пятерку в карман, долго искал рубль, бормоча:
– Конечно, конечно. Да. Извините, сейчас.
Наконец рубль был найден. Коля еще раз поблагодарил дрожкача, взял чемодан и подошел к девушке:
– Куда тут?
– Здесь КПП. – Она указала на будку у дороги. – Надо показать документы.
– А разве это уже крепость?
– Да. Перейдем мост через обводной канал, и будут Северные ворота.
– Крепость! – Коля тихо рассмеялся. – Я ведь думал – стены да башни. А она, оказывается, вон какая, эта самая Брестская крепость…
На контрольно-пропускном пункте Колю задержали: постовой не хотел пропускать по командировочному предписанию. А девушку пропустили, и поэтому Коля был особенно настойчив:
– Зовите дежурного.
– Так спит он, товарищ лейтенант.
– Я сказал, зовите дежурного!
Наконец явился заспанный сержант. Долго читал Колины документы, зевал, свихивая челюсти:
– Припозднились вы, товарищ лейтенант.
– Дела, – туманно пояснил Коля.
– Вам ведь на остров надо…
– Я проведу, – тихо сказала девушка.
– А кто это я? – Сержант посветил фонариком: так, для шика. – Это ты, Миррочка? Дежурить заступаешь?
– Да.
– Ну, ты – человек нашенский. Веди прямо в казармы 333‑го полка: там есть комнаты для командировочных.
– Мне в свой полк надо, – солидно сказал Коля.
– Утром разберетесь, – зевнул сержант. – Утро вечера мудренее…
Миновав длинные и низкие сводчатые ворота, они попали в крепость, за ее первый, внешний обвод, ограниченный каналами и крутыми валами, уже буйно заросшими кустарником. Было тихо, только где-то словно из-под земли глухо бубнил заспанный басок да мирно всхрапывали кони. В полумраке виднелись повозки, палатки, машины, тюки прессованного сена. Справа туманно вырисовывалась батарея полковых минометов.
– Тихо, – шепотом сказал Коля. – И нет никого.
– Так ночь. – Она, вероятно, улыбнулась. – И потом, почти все уже переехали в лагеря. Видите огоньки? Это дома комсостава. Мне там комнату обещали, а то очень далеко из города ходить.
Она приволакивала