«Дорогой товарищ Добрынин, – снова прочитал он. – Извините, что долго не писала, и большое спасибо за заботу, которую вы мне оказали осенью. Пишу вам, потому что больше написать некому. Нет у меня больше никого из родных и близких, кроме вас, поэтому и пишу с просьбой о помощи. Со мной случилось что-то непонятное. Напишите: можно ли мне к вам приехать? Уже несколько месяцев я в отчаянии, и некоторые надо мной смеются. Жду ответа, с уважением,
Это сумбурное короткое письмо озадачило Добрынина. Сначала озадачило, а потом взволновало. Он нашел ее адрес и, не выпив чаю, поспешил на дежурную почту. Отправил Тане телеграмму: «Приезжай, жду. Добрынин».
Через несколько дней она приехала.
Добрынин как раз возвращался с работы. Возвращался позже обычного: контролировал загрузку двух внеплановых цистерн.
Поднялся на свой второй этаж, уже и ключ дверной вытащил и вдруг увидел Таню. Она сидела на верхней ступеньке лестницы, рядом стоял ее фанерный, обтянутый брезентом чемодан.
Добрынин заметил, что Таня изменилась, но слабосильная лампочка плохо освещала лестничную клетку, и при таком свете мало что можно было рассмотреть.
– Вы откройте дверь, а я сейчас встану, – сказала Таня, придвигаясь к стене и пропуская Добрынина.
Она зашла следом за ним и сразу нырнула с чемоданом в комнату.
Добрынин закрыл дверь, разулся. Включил свет.
– С приездом! – крикнул он из коридора.
Но Таня не ответила.
Он удивленно заглянул в комнату и тут понял, что изменилось в ее внешности. Таня сильно пополнела – тут Добрынин еще больше удивился – казалось, была беременна. От неожиданности народный контролер замер, уставившись на ее живот, выпиравший под легким зеленым пальто.
– Не смотрите на меня так! – жалобно попросила Таня. – Не надо!
Добрынин кивнул и вернулся в коридор.
Нашел свои тапки. Обул их.
– Вы не обижайтесь, – донесся из комнаты Танин голос. – Я так намучилась там… Столько стыда натерпелась. Ведь никто не верит…
«Вот оно что», – вдруг подумал народный контролер. Смысл письма теперь был ему ясен. Вспомнил он о той девушке в Сарске, которую красноармеец бросил, вспомнил, к чему это привело, и понял, что должен он позаботиться о Тане, чтобы ничего подобного с ней не случилось. Ведь ясно было, что теперь она одна, и неважно – кто ее бросил: красноармеец или инженер!
Вернулся Добрынин в комнату, сел на табурет у окна и уставился на фотографию урку-емца, висевшую на стене, – не хотел больше смущать Таню своим взглядом.
– Это ничего, не бойся! – произнес Добрынин как можно мягче. – Кушать хочешь?
– Да, – призналась Таня.
Добрынин с радостью ушел на кухню. Почистил картошку. Потом варил ее долго на плите. Вдруг услышал за спиной шаги. Обернулся.
Перед ним стояла Таня. Она уже переоделась в широкий домашний халат. На ногах – тряпичные тапочки.