Ночью меня вызвал командир батальона. В хате, куда я пришел, находились кроме комбата Козиенко начальник штаба бригады Старовойт Григорий Васильевич и еще кто-то из штабных офицеров. Передо мной поставили задачу продвинуться по дороге вперед и определить, где находится противник, – в каких домах организовал оборону, имеются ли танки и какого типа. Я заявил, что днем я со взводом и взвод Шакуло уже были в городе и противника не встретили, не видели мы и танки. Мне тем не менее приказали проверить еще раз. Я поднял взвод, разъяснил задачу бойцам, отдельно командирам отделений. Мы тихо тронулись по обочине дороги к центру. Впереди взвода, на некотором отдалении от него, как положено, я выдвинул отделение для дозора и разведки. Вскоре по команде этого отделения мы остановились и залегли около дороги. Оказывается, мы столкнулись с бойцами из бригадной разведроты. Они противника не встретили, танков тоже не видели, но из дома, который стоял впереди нас, слышали голоса, и даже, мол, мелькнул огонек сигареты. Когда мы достигли дома на перекрестке двух улиц, я приказал тихо обследовать этот дом. Противника в нем не нашли, перепутали разведчики. На войне это бывает. Дальше по улице мы не пошли, так как солдаты обратили мое внимание на звук моторов, и мы определили, что в нашу сторону двигаются танки, точнее – два танка типа «тигр», только что, видимо, подошедшие на усиление пехоты. Вернувшись, я так и доложил – пехоты у противника нет, а если есть, то лишь отдельные очаги сопротивления в домах (потом это подтвердилось), а также подошли два танка, которых днем не было. Мне ничего не сказали и отпустили на отдых. Я посчитал, что задачу, поставленную мне, выполнил. Не знаю, поверили ли мне после доклада разведчиков, но могу сказать, что если бы мы атаковали противника в городе в первый же день, то не понесли бы столько напрасных потерь, завязнув в городе почти на неделю – с 14 по 20 марта.
С наступлением рассвета батальоны развернулись в цепь перед городом, в чистом поле, как на учениях. Противник молчал, огня по нам не открывал, хотя мы все были как на ладони. Зачем нас разложили на поле? Командир батальона вызвал всех нас для постановки задачи на наступление. Мы собрались группой около дороги, у которой даже кюветов не было, не говоря уже об укрытиях. И это на войне! В это время появилось не менее 10–12 самолетов противника. Сначала они сбросили бомбы на танковый полк, расположившийся неподалеку между домами. Полк сразу понес потери в танках и личном составе. После этого самолеты налетели на батальон и стали обстреливать солдат, не успевших окопаться и открыто лежащих на поле. Спасло нас то, что самолеты уже сбросили свои бомбы на танковый полк.
Офицеры, так и не получив задачу, стали разбегаться, ища укрытие. Я тоже попытался найти, где укрыться, но поле было голое, спрятаться было некуда. Комбат и ряд офицеров набились в трубу водостока, проложенную через дорогу под ее полотном. Я ничего лучшего не нашел, как побежать полем к своей ячейке.