И хотя за прошедшие после Митилены годы они мало виделись, мысль о Цезаре не давала Габинию покоя. Он твердо решил, что в тот день, когда Цезарь возглавит собственную фракцию, он станет одним из самых верных его сторонников. Но как ему выйти из числа клиентов Помпея, Габиний не знал. Помпей был его патроном, поэтому Габиний обязан работать на него, как всякий клиент. Все это значило, что своим выступлением Габиний надеялся больше поразить молодого и загадочного Цезаря, нежели Гнея Помпея Магна, Первого Человека в Риме, своего патрона.
Габиний не собирался говорить в сенате. С тех пор как права плебейских трибунов были полностью восстановлены, это необязательно. Лучше ударить по сенату без предупреждения и в такой день, когда никто не заподозрит грядущих великих перемен.
В комиции собрались всего около пятисот человек. Габиний поднялся на ростру, чтобы обратиться к ним с речью. Это был профессиональный плебс, политическое ядро, люди, которые никогда не пропускали собраний и могли дословно пересказать особенно яркие речи. Они помнили даже детали всех важных плебисцитов, проводимых за последние тридцать лет.
Лестница здания сената тоже почти пустовала. Там стояли только Цезарь, несколько сенаторов – клиентов Помпея, включая Луция Афрания и Марка Петрея, а также Марк Туллий Цицерон.
– Если мы и нуждались в напоминании о том, насколько серьезной для Рима является проблема пиратства, то грабеж Остии и захват нашего первого груза сицилийского зерна три месяца назад должны были послужить гигантским стимулом! – обратился Габиний к плебсу и к наблюдателям на ступенях курии Гостилия. – И что же мы сделали, чтобы очистить Наше море от этого пагубного наваждения? – гремел он. – Что мы сделали, чтобы обезопасить зерно и уберечь граждан Рима от голода, не вынуждать их платить за хлеб, их основной продукт питания, выше обычной цены? Что мы сделали, чтобы защитить наших купцов и их суда? Что мы сделали, чтобы не похищали наших дочерей, наших преторов? Очень мало, уважаемый плебс, очень, очень мало!
Цицерон подвинулся ближе к Цезарю, тронул его за руку.
– Я заинтригован, – сказал он, – но не озадачен. Ты знаешь, куда он клонит, Цезарь?
– О да.
А Габиний продолжал, воодушевляясь все больше и больше:
– То немногое, что мы предприняли с тех пор, как более сорока лет назад Антоний Оратор попытался прогнать пиратов, пришлось на период после правления диктатора, когда его преданный союзник и коллега Публий Сервилий Ватия уехал управлять Киликией. Он получил приказ ликвидировать пиратов. Ему предоставили власть проконсула и полномочия набирать флот в каждом городе и государстве, страдающем от пиратов, включая Кипр и