Через неделю от одной из этих девиц мы узнали подробности этого вояжа: БАБ слетал в Киев поздравить Кучму с предстоящим назначением на пост российского премьера не Примакова, своего заклятого врага, а Путина; и Кучма, по словам девицы (которая могла и приврать), за эту замечательную новость подарил БАБу не то «бентли», не то «ягуар», выгуливал их на своей загородной даче, играл им там на гармони и пел. Спать с девицами, правда, не стал, уехал, но девицы все равно получили от яйцеголового по штуке за поездку…
С трудом дождавшись в «Липс» конца этого копеечного шоу, я сунул яйцеголовому под нос свои корочки и увел его в черную щель в стене, за которой оказался душный закуток-каморка. Тут я предъявил ему фото Полины и взял его на арапа:
– Это твоя телка. Нам нужен ее домашний адрес, срочно!
– Я американский гражданин, – вдруг сказал он. – Вы не имеете права! Я в наше посольство…
– Ах ты, сука эмигрантская! – перебил я, разыгрывая бешенство. – Я те счас яйца оторву и пошлю в ваше гребаное посольство! – И для убедительности схватил его за пах. – Адрес, быстрей!
– Да откуда у меня? – струхнул он. – Я ее уже два года не видел!
– Не физди! Адрес! Случилось убийство. Не дашь ее адрес, пойдешь по статье. Ты понял? – И я на пол-оборота свернул его мужское достоинство.
– Да, да, понял… Минутку… Так бы и сказали… – Он достал из кармана пиджака электронную записную книжку с крошечным английским кийбордом, торопливо набрал на этом кийборде «Polina Suhovey» и сказал: – Адреса у меня нет, только телефон. 765 32 17.
– Мобильный, что ли?
– Наверное…
Модные супермаркеты типа «Рамстор» и «Седьмой континент», конечно, не для меня. Там все продукты вдвое дороже, чем в моем продмаге на углу Беговой и Боткинского проезда. Впрочем, и в этом продмаге я могу позволить себе покупать только глазированные сырки, «чудо-творожок» или семирублевый йогурт в бумажной упаковке. Ну, еще соль, сахар, плавленые сырки. А в основном я питаюсь с рынка, который, на мое счастье, совсем недалеко от меня, по ту сторону Ленинградского шоссе, под забором спортклуба «Динамо». Рынок этот вырос самопально из лотков, киосков и торговых будок, сдвинутых мэрией с Ленинградского проспекта – парадного пути в международный аэропорт Шереметьево. «Держит» этот рынок, как ни странно, не азербайджанская мафия, а тверская, и потому здесь почти нет продавцов с кавказскими лицами. И цены, конечно, куда ниже, чем на Ленинградском или Черемушкинском рынках. Правда, и грязь тоже наша, рассейская, – ни павильонов, ни навесов нет, ларьки стоят прямо на земле, зимой тут окоченеешь, пока пройдешь до конца ряда, летом задохнешься от пыли, а сейчас, в марте, приходится месить грязь ботинками – благо у меня еще жива кирза из последней чеченской командировки.
Что я тут покупаю? Картошку, лук, капусту, подсолнечное масло и – изредка (скажем, на Новый год и 23 февраля), как память о прошлой жизни – небольшой