Голова… Она… Не болит?!
Она
– Кап… Кап… Кап…
Холодно. Темно. Мерзкой подлой летучей кошки и след простыл. Почему-то было четкое осознание того, что мышь кинул меня специально. И взгляд у него был такой… наглый!
Дверь захлопнулась. Я оказалась в полной темноте и стала звать-причитать. До хрипоты.
– Кис-кис-кис-кис! Котеночек! Мышоночек… Отзовись, а? Я ж тебя в кармане носила, соком черной аввы поила… Вдоволь, сколько хотел! Не торопила, ждала… А колба с жидкой тьмой знаешь какая тяжелая? А ты… Гад! Ты мне должен дорогу показывать! Ты же Проводник… так тебя и растак…
В общем, разозлилась, расчувствовалась и… Уронила колбу. Тьма заволокла помещение от пола до потолка. Стало не просто «темно». Двигаться бесполезно – ничего не видно.
Я села на пол.
Тьма оказалась… шумной. Разговорчивой. Где-то капало. Хлюпало. Урчало. Стекало. И даже…
– Мама!
Шлепало по полу лапками… Хорошо, если это кис пугает. Тварь! Выберусь отсюда – первое, что сделаю, поймаю за крылья – и головой в фонтан черной аввы, пока не захлебнется…
А вдруг это не кис вовсе, а огромный дикий серый мышь? Тот, что водится в лесах? Без крыльев…
И тут меня накрыла истерика. Я сидела и хохотала в голос, размазывая слезы по щекам испачканными в жидкой тьме руками…
Сколько времени прошло? Не знаю. Пить хочется. Надо найти воду. Где-то же капает? Встала. Ноги дрожат. Не отрывая ступни от пола, стараясь сохранять равновесие, кое-как добралась до шершавой стены. Интересно, на ней тоже фрески, изображающие сцены насилия вампиров над юными девами? Наверное. Не видно ж ничего…
Вода нашлась. Капало из трубы у стены. Глаза немного привыкли к темноте, и на какое-то время стало не так страшно.
– Мама… Мамочка!
Я вспомнила родителей. Питер. Снег в апреле… И так захотелось домой! К нормальной, привычной жизни!
Сессия. Библиотека. Кофе из «Макдональдса». Вещи, которые раздражали, вдруг оказались так остро, так отчаянно необходимы! Здесь и сейчас! Домой! Я… хочу… домо-о-о-ой…
Если бы… Если бы я знала! Никогда бы не покрасила волосы, челку эту синюю! Зачем? Ногти эти черные! Дура…
Вспомнился отец. Нет, он не ругал. Он никогда не ругал. Он был настолько терпелив, добр и идеален, что порой хотелось его просто