Всю свою жизнь мы пытаемся рассказать о себе, и эти рассказы – вся сущность нашей памяти. Именно так жизнь в этой лишенной чувств, полной случайностей вселенной становится более-менее приемлемой. И то, что мы называем такой подход «заблуждением повествования», не означает, что он никак не соприкасается с истиной.
Некоторые истории просто более явно и литературно выражают метафоры.
Кроме того, я – переводчик, а перевод является естественной метафорой того, что, по моему мнению, представляет собой писательский труд.
Каждый акт общения – это чудо перевода.
Здесь и сейчас меняющиеся потенциалы действия моих нейронов последовательно формируют определенное расположение, структуру, мысли; эта энергия движется вниз вдоль позвоночника, уходит в руки, в пальцы; мышцы напрягаются, и мысль преобразуется в движение; приводятся в действие механические рычаги; перестраиваются электроны; на бумаге появляются буквы.
В другое время и в другом месте свет падает на эти буквы, отражается в высокоточных оптических приборах, созданных природой после миллиардов лет случайных мутаций; изображение, перевернутое вверх ногами, формируется на двух экранах, созданных из миллионов чувствительных к свету клеток, преобразующих свет в электрические импульсы, которые идут вверх по зрительным нервам, пересекают хиазму, идут вниз по зрительным трактам и попадают на зрительную кору, где импульсы снова преобразуются в буквы, знаки препинания, слова, предложения, средства передачи, содержание, мысли.
Вся система кажется хрупкой, нерациональной, научно-фантастической.
Кто может с уверенностью сказать, что мысли, возникающие у вас в голове при чтении этих слов, являются теми же мыслями, что были у меня на уме, когда я все это писал? Мы очень разные, вы и я, а первичные ощущения нашего сознания так же отличаются друг от друга, как две звезды в противоположных концах вселенной.
И все же, что бы ни потерялось при переводе и преобразовании на этом длительном пути моих мыслей по лабиринту цивилизации к вашему сознанию, думаю, что вы понимаете меня, и вы думаете, что понимаете меня. Наши сознания соприкоснулись, пусть не полностью и всего лишь на миг.
Может ли мысль сделать эту вселенную чуть добрее, чуть светлее, чуть теплее и человечнее?
Мы живем, чтобы в мире было место таким чудесам.
Я навеки благодарен многим читателям неопубликованных версий, собратьям по перу и редакторам, которые всегда помогали мне в моем творчестве. Каждый рассказ здесь представляет в той или иной степени совокупность моего опыта, всех книг, что я прочитал, всех бесед, в которых я участвовал, всех моих взлетов и падений, радостей и печалей, изумления и отчаяния – все мы всего лишь узелки в паутине Индры.
Я особенно благодарен Джо Монти, моему редактору в SAGA Press, который поддержал меня и помог создать эту книгу благодаря своей рассудительности и способности оберегать меня от меня самого; Рассу Галену, моему агенту, за то, что он увидел потенциал в этих рассказах; но больше всего Лизе, Эстер и Миранде за все то, что многократно делало историю моей жизни полной и значимой.
Наконец, спасибо тебе, мой дорогой читатель! Это возможность соприкоснуться нашими сознаниями, что, в конце концов, делает писательское ремесло действительно стоящим занятием.
Обычаи написания книг у некоторых видов
Нет четких данных по количеству видов разумных существ во вселенной. Идут постоянные споры о том, что следует считать разумом, а цивилизации тем временем рождаются и умирают – так же, как разгораются и гаснут звезды.
Время пожирает все.
Однако каждый вид владеет своим уникальным способом передачи мудрости от поколения к поколению, своим способом сделать мысли зримыми, осязаемыми, запечатленными в неподвижности подобно насыпному валу на пути неодолимой волны времени.
Все пишут книги.
Некоторые говорят, что письменность – это видимая речь. Но мы-то знаем, что такие воззрения – признак малообразованности.
Взять хотя бы аллатиан. Представители этого музыкального народа пишут, проводя своим тонким, твердым хоботком по чувствительной поверхности, например по металлической пластине, покрытой тонким слоем воска или обожженной глины. (Богатые аллатиане иногда надевают на свой нос наконечник, выполненный из драгоценных металлов.) Во время писания писатель высказывает свои мысли, что приводит к вибрации хоботка вверх и вниз, тем самым на поверхности выдавливается бороздка.
Чтобы прочитать книгу, выгравированную таким способом, аллатианин помещает свой нос в бороздку и ведет его по ней. Чувствительный хоботок вибрирует в гармонии с колебаниями бороздки, а полость в аллатианском черепе усиливает звучание. Так воссоздается голос писателя.
Аллатиане считают свою систему письма превосходящей