Лёша уже не был писателем.
Света ещё не была его женой.
Покинуть квартиру должен был именно он, потому что совсем недавно выяснилось, что родители Светы берегли эту жилплощадь для счастливой семьи, из их дочери и её мужа, но вместо мужа девушке обломился Лёша… даже в этом случае квартира досталась упрямой дочери. И теперь этот отвоёванный ухоженный рай ему предстояло покинуть.
ДВА
Безумно хаотичная жизнь появилась на крыльце, перед входом в конференц-зал агентства «Позиция», замершем на территории недоступной для яркого весеннего солнца. С солнцем соперничали неуловимо короткие и кроткие блицы фотовспышек, в которые из здания вышел Петя Овчинников, молодой кинорежиссёр (теперь это словосочетание можно было не брать в кавычки, тогда как «молодой писатель» имел для этих кавычек все основания), как всегда сосредоточен, как всегда серьёзен, как всегда не поднимая взгляда навстречу объективам. Лёша попытался вспомнить, видел ли он хоть одну фотографию, где Петя смотрит в объектив бесконечно уставшим своим и скучным взглядом – бесполезно, как и было бесполезным для неизвестного молодого писателя представлять себя на месте известного молодого кинорежиссёра.
Более успешно Лёша различал изменения в солнечном свете. Когда он уже был поглощён ими целиком, его позвали по имени, и к своему удивлению Лёша обнаружил, что Петя наконец-то поднял взгляд от земли, для того чтобы привлечь внимание молодого писателя. Взрослое «Алексей!» не заставило репортёров обратить внимание на Лёшу, украдкой наблюдавшего за балаганом у рекламного агентства. Недоверчиво, почти с обидой, Лёша смотрел, как молодой кинорежиссёр в идеальной бытовой пантомиме приложил невидимую телефонную трубку к уху и повертел пальцем диск такого же невидимого телефонного аппарата.
Это ничего не значило.
Дело было не в изменённом солнечном свете. Овчинникову всеми своими и чужими стараниями не удалось оторваться от земли. Пусть даже и с легендарным кинематографическим прошлым, он работал, также как и Лёша в обычном рекламном агентстве…
Преодолев сложный лабиринт из автомобилей такси, Лёша достиг металлической подъездной двери с переговорным устройством; он никуда не спешил, выделывался перед домофоном. Охранники из-за его постоянных насмешек с его стороны не желали узнавать Лёшу в лицо – сами же за это и расплачивались в писательском остроумии.
– У тебя, старик, такие мозги огромные, я отсюда вижу, как они у тебя из ушей выпирают, – сладко завывал Лёша в домофон.
В ответ ему презрительно щёлкнул замок.
Казалось администратор, Миша был загружен именно из-за яркого солнца. Не обратив внимания на его