– Вам-то что?
Софья уже не казалась убитой горем. В ее голосе сквозила агрессия. Гуров, конечно, к такому отношению привык, но от вдовы он этого никак не ожидал. Пока он решил на нее не давить. Когда сюда прибудут коллеги для обыска, напугать строптивую женщину будет легче. Да и обыск, Бог даст, выявит новые факты. А пока Гуров закурил и стал ждать. Все, что ему нужно было, так это следить за вдовой, чтобы она ничего не вынесла из дома или не попыталась что-то уничтожить. Та, впрочем, никаких хлопот не доставляла: она села напротив и уставилась в одну точку.
Примерно через полчаса подоспела «кавалерия». Четверо надзирателей вломились в квартиру без стука.
– Ваше благородие! – заорал один из них по фамилии Кузякин. – Ромка казав, кажись,зрушила справа якась, та я нічого не зрозумів…
– Вот что, хлопцы. – Гуров уже потихоньку перенимал украинские словечки. – Сейчас – обыск, ищем тщательно. Хоть до кирпичика тут все разберите.
– Что ищем? – спросил другой надзиратель, оглядывая помещение. Это был изящный молодой человек с неизящной фамилией Пахло, похожий на скромного студента или даже гимназиста.Но внешность была обманчива: человеком Пахло был жестким, а порой даже жестоким, к тому же физически – очень крепким. Кроме того, соображал Андрей Пахло тоже неплохо.
– Все, что может связать это жилище с убийством на Конторской, прежде всего – золото, камни, деньги…
– Ах ты ж трясця…–присвистнул Кузякин.
Тут голос подала Софья, до того обалдело пялившаяся на четырех сыщиков.
– Какой обыск?! –завопила она. – Я мужа потеряла сегодня! Да что ж это делается…
–Тихіше, дамочка, а то задену щас, – добродушно пробасил Кузякин, а Пахло заметил причину обыска.
– А красивые у вас серьги, мадам, позвольте рассмотреть.
– Я тебе рассмотрю, паршивец… – поднялась вдова с места, но на нее уже никто не обращал внимания. Сыщики принялись за работу, обмениваясь шуточками и коротко отбиваясь от словесных атак Софьи.
Хлопцы знали свое дело и, начав с комнаты, в которой находились, поделили ее между собой: «Я от косяка до угла шкафа, ты – отсюда и до окна». Таким образом, комната была поделена на четыре части, и каждый надзиратель делал свою работу. Обыск проводился гласно, необходимости возвращать на место переставленные вещи не было, дело двигалось быстро.
Гуров тоже занимался делом. Он внимательно наблюдал за реакцией вдовы – вдруг она излишней нервозностью выдаст место с тайником или просто с предметом, который видеть полицейским не стоило. Но, похоже, она была озабочена только тем, что потом придется убирать устроенный беспорядок, поэтому требовала от сыщиков аккуратности. Последние, впрочем, ее требования игнорировали, а она мешать им не решалась: просто села за стол и только покрикивала: «Ставь аккуратнее, разобьешь, не твое, чай!», «Чего ты его ковыряешь?!», «Клади левее, как я потом это убирать буду…» и все в таком духе.
Через полчаса обыск стал приносить первые плоды. Правда, плоды ли это, Гуров пока не понимал. На столе, за которым