Лидия вновь ощутила нечто беспокойное и тревожное, предчувствие некой катастрофы, витающее в воздухе. Помедлив, она осмотрелась, словно стремясь обрести утешение при виде знакомой обстановки.
Была тихая и мирная ночь в начале лета. Кое-где еще мелькали огни, свидетельствующие о том, что далеко не весь Далмеринг улегся спать.
Далмеринг состоял из старой части деревни с небольшой группой коттеджей и горсткой мелких лавчонок вдоль шоссе, а также современных домов побольше, где жили в том числе временные поселенцы, отдыхающие на выходных, и дельцы из города, открывшие для себя нетронутую красоту здешних мест. В домах этих последних и горел свет. А более старый, настоящий Далмеринг, в безмятежном спокойствии простоявший на этом месте несколько веков и одинаково невозмутимо встречающий как рождение и смерть, так и военные и природные катастрофы, был уже объят мраком и сном.
Даже луна, казалось, замечала это различие. Гряда облаков, неподвижно повисшая в небе, заслоняла лунный свет так, что если силуэты более новых домов вырисовывались отчетливо, словно указывая, что их обитатели не спешат удалиться на покой, то старая часть деревни напоминала чернильно-черную лужицу непроглядной темноты посреди этого сияния.
Похожий на вздохи шум прибоя отчетливо доносился до ушей Лидии. До моря было не более мили, и воздух, несмотря на его неподвижность, пах сыростью и солью.
Красота тоже окружала Лидию со всех сторон. Далмеринг являлся воплощением очарования, немыслимой, переполняющей душу красоты Англии – пылающих закатов и серебристого моря, безлюдных вересковых пустошей и извилистых пыльных проселочных дорог, тенистых улочек, виднеющихся крыш и благоуханных живых изгородей, – красоты, которую Лидия тонко чувствовала, страдала от перехватывающей горло сладкой пытки, и все-таки не находила для нее слов.
Чтобы достичь цели, ей требовалось сначала пересечь открытое пространство – вытянутый и неровный деревенский выгон причудливой формы, вокруг которого располагались коттеджи, в том числе и дом Мартина Воэна, – затем пройти по узкой, но хорошо утоптанной тропе через рощицу ярдов двадцать-тридцать шириной и наконец выбраться на дорогу, тянувшуюся к старой части деревни и ее коттеджу.
Лидия прибавила шагу на пологом склоне, ведущем к деревянному мосту через ручей, который петлял по выгону, и через несколько минут приблизилась к рощице. Едва она вошла туда, лунный свет погас, и тени обступили ее. Первые несколько шагов Лидия проделала нерешительно, как слепая. Несмотря на то что по этой тропе она ходила множество раз, это было все равно что неприкаянно и одиноко ступать по неизвестному миру мрака. Шорох послышался совсем рядом – так близко, что напугал ее, и Лидия замерла с судорожно бьющимся сердцем.
Первой