Услышав это, Сандра Борн нахмурилась:
– Я совсем забыла про Мартина и мистера Шеннона. Надо было сначала посоветоваться с ними.
– А я нисколько не сомневаюсь, что они охотно поддержат наше решение! – уверенно отозвался Расселл.
– Шеннон – возможно, – вмешался Джеффри Маннинг. – Обычно он согласен с любыми предложениями. А вот с Воэном будет потруднее. Ведь он же был…
Он вдруг осекся, сообразив, что чуть не сказал то, что могло вызвать взрыв. Покраснев, Маннинг сделал неловкую попытку исправить положение.
– Когда я видел его сегодня вечером, он был не в себе. Видимо, принял случившееся слишком близко к сердцу.
В комнате воцарилось неловкое молчание, ставшее тревожным и гнетущим. А вскоре сразу несколько человек заговорили одновременно. Пол Расселл в отчаянии подал знак жене. Джин поднялась.
– Пора пить кофе, – объявила она.
– Я помогу вам, Джин, – предложила Карен Хэммонд.
Несколько минут суеты с отодвиганием стульев, которой сопровождался их выход, благополучно помогли преодолеть явно опасный поворот. Незаметно озираясь по сторонам, Тремейн заметил, как на еще недавно напряженных лицах возникает выражение облегчения. Он уже понял, что смерть Лидии Дэр была не просто камнем, бездумно брошенным в стоячую заводь деревенской жизни. Она расшевелила все мрачное и тайное, что уже давно скрывалось под внешним спокойствием. Не пробудила зло к жизни, а продемонстрировала, что оно рядом.
Только один человек в этой комнате не попал под влияние гнетущей атмосферы. Тремейн заметил, что Эдит Лоррингтон не просто не поддалась ему, но и в блаженном неведении будто бы вообще не замечала напряжения.
Негустые седые волосы этой пожилой незамужней женщины были убраны в старомодный пучок; наглухо застегнутый высокий ворот блузки, украшенный большой узорной брошью, подчеркивал ее чопорность и невзрачность. Эдит Лоррингтон казалась поблекшим викторианским коттеджем, стыдливо приютившимся среди красочных современных зданий.
Однако в ней не чувствовалось неудачного девичества, надежды которого так и не сбылись, и теперь оно не прочь запустить коготки в более удачливых сестер. Лицо было маской трагедии, а не зависти, маскирующейся под праведное негодование. Человек, который должен был стать ее мужем, умер от малярии в Западной Африке, пока Эдит готовила приданое, и второго шанса ей уже не представилось.
Юность оборвалась с приходом телеграммы, положившей конец мечтам. Шли годы, Эдит становилась все более скучной и унылой, невзрачной лицом и одеждой, пока не превратилась в подобие безобидной тени, на которую не обращали внимание при жизни и вряд ли хватились бы, если бы она незаметно ушла из нее.
Какую именно роль мисс Лоррингтон играла в постановке «Для убийства есть мотив», Мордекай Тремейн так и не понял. Она принадлежала к тем людям, кого в таких случаях неизбежно оттесняют на задний план и они вряд ли служат