Мы присели за свободный столик. Широкие удобные кресла, ворсистая, но очень чистая розовая скатерть, овальные и квадратные тарелки, с десяток столовых приборов из желтого металла. Эти вилки, ложки, ножички меня слегка смутили. Похоже, я забыл, как ими всеми пользоваться.
Но в общем мне тут нравилось.
– Не смущайся, – шепотом сказал Таг. – Ничего не вспоминаешь?
Я покачал головой.
– Мы тут часто бывали. В интернате у нас здесь проходили уроки. Мы еще тогда решили, что станем сюда захаживать.
Таг засмеялся чему-то, вполне понятному для него. Интересно, какие уроки могут проходить в ресторане? Культура поведения за столом? Вряд ли после этого самый уютный уголок вызовет приятные ассоциации.
– А кто здесь бывает?
– Все, кто хочет. Кто близко живет или работает.
Я осторожно разглядывал людей за соседними столиками. В основном это были компании по трое-четверо, вне зависимости от возраста, но обычно одного пола. Среди парочек преобладали пожилые люди.
Это означает, что отдыхать принято с друзьями, а не семьей?
На меня опять накатила тоска. Понять и принять родной мир, ставший чужим, – это не от Чужих вырываться, размахивая ночным горшком…
– Привет!
К нам подошла молоденькая девушка в короткой юбке, с широкой блестящей лентой, перехватывающей грудь.
– Привет! – отозвался Таг.
– Я вас помню, – улыбнулась девушка. – Ты – Таг. А ты – Никки. Верно? Вы тоже из «Матушкиного Света». Как всегда?
Таг смущенно посмотрел на меня.
– Как всегда, – сказал я.
– И… флягу сухого вина, – добавил Таг.
Девушка скорчила гримасу и приплясывающей походкой отошла.
– Что такое «Матушкин Свет»? – спросил я.
– Интернат, где мы росли. Девочка оттуда, у них один из видов подготовки-к-труду – работа официантами.
– Значит, и мы здесь работали…
– Не работали! – Таг энергично покачал головой. – Готовились-к-труду. Это ведь совсем другое, Никки! Работа – это судьба! То, что доставляет тебе удовольствие и наиболее полезно Родине.
– Все исчезло, Таг, – сказал я. – Все смыто. Может, мне тоже… лучше в переплавку, как кораблю?
Таг принужденно засмеялся.
– Ведь каждый будет знать, каждый станет мне сочувствовать, – пояснил я. – Все, кого я знал, начнут смотреть на меня как на несчастного больного. Пусть это и правда…
– Никто не узнает! – резко возразил Таг. – Ты что! Тайна личности!
Слова я знал. Смысл был слегка понятен, но…
– Информация о случившемся с тобой – запретна! – продолжил Таг. – Это ведь неприятная, травмирующая тебя ситуация. Знаем мы – но лишь потому, что должны