Война. Конклав против геометров и их Друзей.
А можно пойти в Мировой Совет. Рассказать о Конклаве, о планете Земля, изнывающей под игом Чужих.
Война. Конклав против Земли и геометров…
Я не хочу принимать решений. Пока есть хоть тень надежды… Тень…
Третья сила.
То, что устрашило геометров.
Может быть, в этом мире еще есть спасение? Путь, не признающий холодную логику Сильных и злое добро геометров?
…Я вышел из санитарного блока. Отчаянно, словно вновь прыгая в темный колодец, опустил руку на терминал.
– Распорядок моих дел на сегодня!
Пробуждение – через семнадцать минут…
Я расхохотался от туповатой исполнительности управляющей системы. Она не контролировала сознание. Она опознавала людей по отпечаткам пальцев или по генной структуре. Но в святая святых, в собственные мозги, геометры машины не допускали.
Знакомство с подопечными. Занятия. Сорок минут назад было принято решение о проведении урока плохой погоды. Дальнейший план работы отсутствует.
– Будут вам уроки, – пообещал я. Даже голос стал чужим. Суховатым, подрагивающим, скучным голосом Наставника Пера.
Управляющая система молчала.
– Как я могу избавиться от большого количества органических отходов?
В санитарном блоке имеется люк мусоропровода.
Я извлек руку из терминала. Неприятный итог, Наставник Пер?
Ничего. Я тоже не знаю, на какой свалке кончу свой путь…
Но я не мог этого сделать.
Никак.
– Я могу покинуть здание? – спросил я, вновь активируя систему.
Аварийные выходы находятся на первом этаже.
Я посмотрел на экран, по-прежнему демонстрирующий холл на первом этаже. Мальчик-дежурный еще спал.
– Еще десять минуток, малыш, – сказал я. – Ага? Пусть тебе приснится новая планета или не-друзья, которых надо срочно регрессировать.
Мальчик продолжал спать, и я принял это за согласие.
В интернат я вернулся, промерзнув до костей. Куалькуа не предложил мне свою термоизоляцию, а я не стал просить.
В конце концов, это заняло не так уж и много времени – закопать в сугробе тело Наставника Пера.
Прах – земле.
Лед – снегу.
У дверей – тех самых, в которые я безуспешно бился пару часов назад, – я отряхнулся, поправил короткий, кургузый, по земным меркам, пиджак. Двери послушно открылись. Я вошел в холл и напоролся на испуганный взгляд мальчика, вытянувшегося под никелированным гарпуном.
Проснулся все-таки.
– Радостное утро, малыш, – сказал я.
– Радостное утро, Наставник, – тоненьким голоском ответил он.
Мальчика