И не успел сенатор Маккейн в излюбленной им полной ненависти и сарказма манере, вперемежку с негодованием выразить озабоченность насчёт занятой деспотичной позиции капитана Мирбуса, как только здесь выясняется, безальтернативного, а значит навязанного им капитана, как тот путём использования им подручных инструментов, на этот раз морской качки, в один толчок тут же расшатывает его не столь крепкую позицию на своих ногах. Из-за чего Маккейн, дабы преждевременно не упасть в глазах своих соратников по столу, вынужден одной рукой ухватиться за спинку стула, а ноги расширить так, как он их никогда на земле широко не ставил.
Но только Маккейн сумел закрепиться на новых для себя позициях – он стоит в полусогнутом положении, ноги на чуть шире ширины его плеч, где одна рука придерживает в его руках бокал с шампанским, а другая удерживает его самого через спинку стула – и с проникновенным лицом, намекающим на его понимаемость всего сейчас происходящего (оно и значит он, знает, откуда надо ждать новой подлой атаки со стороны Мирбуса), посмотреть на своих соратников и слушателей, в отличие от него крепко сидящих на своих позициях, на стульях, за столом, как Мирбус предпринимает новую, до чего же неожиданную, а всё из-за своей подлости, атаку.
Так капитан Мирбус, каким-то необъяснимым для Маккейна способом, заручился поддержкой его естества, которое по своей сути должно было служить верой и правдой самому носителю этой своей естественности Маккейну. И вот когда последний обрушил на своих слушателей это далеко зовущее заявление по поводу подлой сущности капитана Мирбуса, как тот и выказал во всей красе свою подлую сущность. И стоило только Маккейну сделать глоток из своего бокала, как капитан Мирбус в одно мгновение, взял и вырвал из контекста слова Маккейна, которые он вместе со всем своим внутренним содержимым и выплеснул из себя прямо на стол и на сидящих за ним всё важных господ (правда говорят, что это были первые признаки морской болезни, качка всё это вытеснила из него). После чего Маккейна только видели, улепётывающим вон отсюда, из ресторана.
Ну а капитан Мирбус, этим тут же воспользовался. Он, глядя ему вслед, громогласно, чтобы это услышал Маккейн, спросив у облитых Маккейном господ за столом: «Это что ещё за юнга?».
– Маккейн. – В один голос согласились с этим новым прозвищем Маккейна все его оплёванные соратники.
– А он, как я посмотрю, скор на подъём. – Продолжая смотреть вслед улепётывающему