– Я не имею удовольствия быть знакомым с месье Шиком, – заметил Николя, – но если это блюдо ему не понравится, то в следующий раз я приготовлю что-нибудь другое, и таким образом мне постепенно удастся определить с большой степенью точности всю гамму его вкусовых пристрастий от до до до.
– Конечно, – сказал Колен. – Засим я вас покину, Николя. Пойду накрывать на стол.
Он прошел по коридору в обратном направлении, пересек прихожую и оказался в столовой, служащей и гостиной: ее бежевато-розовые стены и голубой ковер не утомляли глаза, даже когда они были широко раскрыты.
Эта комната, площадью примерно четыре метра на пять, выходила двумя продолговатыми окнами на бульвар Луи Армстронга. Зеркальные стекла раздвигались, благодаря чему весенние ароматы, если, разумеется, таковые имелись снаружи, могли проникнуть и внутрь помещения. Угол у противоположной стены занимал дубовый стол. По двум его сторонам стояли скамьи, а по двум другим – дубовые стулья с подушками из синего сафьяна на сиденьях. Вот и вся меблировка, не считая длинной низкой полки, оборудованной под дискотеку, проигрывателя высшего класса и еще одной полки, симметричной первой, где хранились рогатки, тарелки, стаканы и прочие предметы, без которых цивилизованные люди не садятся за стол.
Колен выбрал голубую скатерть – под цвет ковра. Посредине стола вместо вазы он поставил колбу с двумя заспиртованными куриными эмбрионами, в точности воспроизводившими пластику призрака из балета «Видение розы» в исполнении Нижинского, а вокруг разложил веточки мимозы необыкновенной: знакомый ему садовник получил этот новый сорт от скрещения мима и розы, которая вместе с невинностью потеряла и букву «Р». Потом достал с полки белые фарфоровые тарелки с золотыми прожилками, по две каждому, и по прибору из нержавеющей стали с ажурными ручками, в которые между двумя пластинками из плексигласа было вставлено чучело божьей коровки – на счастье. Два хрустальных бокала и две салфетки, сложенные наподобие тиар, завершали сервировку. На все эти приготовления ушло некоторое время. Едва они были закончены, как звонок сорвался с цепи и тем самым известил Колена о приходе Шика.
Колен расправил складочку на скатерти и пошел открывать дверь.
– Как поживаешь? – спросил Шик.
– А ты-то как? – вместо ответа спросил Колен. – Раздевайся и пойдем посмотрим, что делает Николя.
– Новый повар?
– Да, – ответил Колен, – я выменял его у тети, отдал ей моего старого повара и килограмм бельгийского кофе в придачу.
– Ты им доволен? – спросил Шик.
– Похоже, дело он знает. Ученик Гуффе.
– Человека из чемодана? – в ужасе воскликнул Шик, и его черные усики трагически поникли.
– Да нет, болван, Жюля Гуффе, знаменитого кулинара.
– В этом я не силен… Знаешь, кроме Жан-Соля Партра, я мало что читаю.
Он пошел за Коленом по выложенному плитками коридору, погладил мышей