– Может, им был не Алешковский?
– Может быть. Пойдем покурим? – предложил Павел.
– А здесь? – заленился Соболев, оглядывая родной кабинет.
– Здесь Ася будет ругаться, да и обкатаем новую комнату для курения.
– Это дело! Идем!
Все знали, что Павел не курил, но он всегда с готовностью шел «курить», дышал дымом и говорил, что такой же заядлый курильщик, как и все, только жадный – крохобор, потому не покупает себе сигареты, а пассивно вдыхает чужой дым, и все это из-за жадности. Все ценили его юмор.
В новой курилке уселись на мягкий диванчик. По обе стороны стояли урны-плевательницы из блестящей стали. Напротив, на стене, висел плоский телевизор, который крутил видеоролики о вреде курения.
– Здорово придумали, – заметил Соболев, кивая на экран.
– Да, о нас грешных начальство заботится.
– О, Паша, смотри, – оживился Михаил, указывая дымящейся сигаретой на экран. Там висела фотография беззубого, гнилого рта. – У нас с тобой такие же скоро будут.
Они радостно, весело посмеялись.
– Во! – обрадовался Соболев. – Стишок в тему!
Нараспев прочел:
Шел я лесом,
Видел чудо —
Два крестьянина сидят,
Зубы черные, гнилые,
Лошадиный …уй едят!
Опять посмеялись.
Павел засомневался:
– Слушай, Миша, по-моему, стишок неправильный.
– Почему?
– Лошадиный… Лошадь – это же женщина!
Соболев засокрушался:
– Ах ты неуч, неуч. Ты в школе уроки биологии прогуливал?
Павел пожал плечами – может, и прогуливал, дело молодое, все мы уроки и лекции иногда прогуливали, не без того…
– Поясняю, раз ты мой друг, что лошадь – это не самка, а конь – не самец. Это одно и то же. Как в песнях: «Кони, кони», «Лошади, лошади». Женщина у них – кобыла, а мужчина – жеребец, а мужчина без яиц, кастрат, – мерин.
– Вот как? – закивал Павел.
Стали подтягиваться слушатели из других отделов, выпуская губительный табачный дым и щурясь.
– А откуда ты этот стишок выгреб? – спросили Соболева. – Сам сочинил?
Соболев отмахнулся:
– Ты что! Это еще с раннего детства помню. То ли из песни, то ли из присказки.
– Может, Высоцкий? – предположил Володя Саев.
Соболев запротестовал:
– Не-е, не его стиль… – И тут же усомнился: – А может, он. Мой батя, царство ему небесное, увлекался Высоцким, когда напивался, всегда его слушал, даже танцевал…
– Как можно танцевать под Высоцкого? – удивились вокруг.
– Он мог!
– Ненавижу Высоцкого! – подал голос кто-то.
– Почему?
– У меня отец был такой же фанат-алкаш. Все поганые воспоминания детства связаны с отцом и песнями Высоцкого, которые давали фон его безобразиям!
– Нет, это не Высоцкий, – уверенно заявил Зажаев, из оперов. – Это скорее Пушкин.
– Разве мог Пушкин написать такое?
– Пушкин