Автомобиль вкатился во двор почти одновременно с пожарным расчетом, через развороченные ворота, створки которых теперь валялись на земле. Впрочем, бравые пожарные, глянув на потушенные одним из боевиков рода остатки конюшни, почти тут же свернулись и уехали, не забыв перед этим заставить Гдовицкого, как старшего представителя рода Громовых, присутствующего здесь, подписать кучу бумаг. Впрочем, бюрократия сейчас беспокоила Владимира Александровича в самую последнюю очередь, так что он едва дождался отъезда пожарных.
– Докладывайте, – повернулся он к командиру группы захвата.
– Группа прибыла на объект через шесть с половиной минут после получения приказа. Живых на территории обнаружено не было. Материального урона объект не понес… если не считать конюшни.
– Живых нет… а мертвых? – тихо спросил Гдовицкой, вглядываясь в поляризованное забрало шлема своего подчиненного…
Когда в комнату вошла Ирина свет Михайловна, я ох как удивился. А вот когда следом за ней нарисовалась парочка абсолютно незнакомых мне мордоворотов в городском камуфляже, понял, что время эмоций вышло. Я дернулся в сторону от стола и, уже уходя в разгон, заметил, как медленно осыпается осколками оконное стекло и дубовая столешница украшается чуть изогнутым, частым рядком вонзившихся в нее стальных оперенных игл.
Очередь длинная, но вот она стихает, и я, не дожидаясь продолжения, рвусь к окну. Чуйка работает на полную, и я знаю: там только один противник. От дверей раздается стрекот, и стену перечеркивает еще одна очередь. Камуфляжник не успевает за мной, и я рыбкой ныряю в окно, прямо на поднимающего ствол «тихушника», разворотившего окно моего дома. Удар отбрасывает в сторону тело, слабо замерцавшее схлопывающимся щитом, и я вновь мчусь вперед. Опять меня зажимают в собственном доме, и опять за стеной лес и свобода… Но теперь… теперь все будет иначе. Все должно быть иначе!
Передо мной вырастает стена конюшни, оббегать которую просто нет времени. Взлетаю вверх и, ужом ввернувшись в узкое чердачное окно, несусь к противоположному скату крыши. Там спуск к дренажному колодцу и выход в овраг, к старому руслу ручья, куда выведен сток от моего пруда…
Я буквально ощущаю, как Эфир за спиной поднимается чудовищным валом, и понимаю, что опоздал. Вспышка, треск огня – и я лечу наземь, отброшенный взрывной волной. Хана конюшне.
С этой мыслью и выбитым от удара о землю воздухом из легких сознание меня покидает.
– Гаденыш… – Я прихожу в себя от неумелого, смазанного удара по ребрам, гляжу на нависающую надо мной фигуру Громовой, но не успеваю даже подумать о сопротивлении, как чьи-то руки подхватывают мое тело, а в следующую секунду слышу знакомые щелчки. На моих запястьях оказываются подавители…
– Оставь его, сестренка. У нас найдется чем отплатить этому за Малину. – Меня мутит, и глаза застилает какая-то пелена, но я вижу, как один из камуфляжников обнимает