Поэтому у нас не пропало стремление к иной, ещё не постигнутой глубине, а это стремление – та самая сила, которая вращает круг. По-прежнему всё движется дальше и дальше по времени, пусть озарённому вечностью.
Кроме того, люди, мы с вами, слишком привязаны к сущему, погружены в страсти и всякий бред и нечувствительны к ветру с той стороны, поэтому «мгновения вечности» крайне редки, уникальны. Рутина, несчастья, невежество, зло возвращаются тоже, они тоже в вечности, тоже реальны. Зачем, почему? Ответа нет, вернее, есть много ответов…
К примеру, такой: всеведение, абсолютная полнота таковы лишь в том случае, если способны постигнуть, включить в себя всё, также неведение и несовершенство. Но находиться в неведении, постигнуть его и пережить может лишь ограниченный ум – конечное, несовершенное существо. Логически безупречно: всеведению неведение недоступно. И чтобы всеведение всё же было всеведением, оно против всей логики должно быть способно преображаться и в ограниченное существо, во всякое ограниченное существо.
Так или иначе, в преображённом мгновении мир из призрачного и мимолётного превращается в реальный, то есть в причастный к вечности, где навигация совершенно иная. Реально и значимо всё – каждая мелочь, каждый пустяк. Особую значимость приобретают все наши действия, намерения и устремления – ведь всё, что исходит от нас, нас же и создаёт, запечатлевает нас в вечности такими, какие мы есть в данный миг.
С одной стороны, мгновение – это картина, которая только что окончательно завершена, не зависит от нас и представлена нам как свершившийся факт, с другой стороны, оно же – молниеносный творческий акт создания этой картины, в которой мы сами, как тоже художники и одновременно как натура, по собственной воле многое можем запечатлеть.
Хотя присутствие вечности смещает «окончательную развязку всего» из «посмертного будущего» в настоящее, где всё «уже стало» таким, каким и пребудет всегда, это не означает, что перемены, течение времени пропадают, теряют весь смысл. Поток становления не прекращается, мир по-прежнему движется неизвестно откуда, неизвестно куда, только теперь всё происходит в метафизическом измерении. Хотя проживается та же судьба – свершаются те же события, приходят те самые мысли, захватывают те же фантазии, грёзы и сны, те самые чувства, в этом уже невозможно забыться: всё становление как бы сдвигается на второй план. План первый недвижный: присутствие вечности, её отражение в шелесте трав, капле росы, в горной лавине и урагане, в блаженстве, кошмаре, ненависти и любви – во всём существующем в целом и в каждом мельчайшем штрихе.
Отрицание мира ввиду его обречённости становится неоправданным, ведь вечность не в будущем, а прямо здесь. Отсюда