Работа над ошибкой. Орсон Петерсен

чересчур роботизированное исполнение. Программа автоматически добавляет в партию набор ошибок, имитирующих человеческое несовершенство. Именно такого хьюманайзера не хватало молодому саксофонисту. Не было особых примет, шероховатостей, сипотцы. Недоставало характера, личности. Он концентрировался на точности исполнения, забывая о том, что это все-таки игра. И сейчас это игра командная, требующая особых настроек. Денис почти не слушал партнеров, существуя в собственном состоянии. Времянкин не раз сталкивался с такими музыкантами. Труднее всего для них – изобрести что-нибудь, придумать свою мелодию или хотя бы оригинальный мелизм. К счастью для Дениса, большинство зрителей в зале оставляют втуне подобные нюансы. К тому же из-за своего видного роста и приятной наружности молодой человек эффектно смотрелся на сцене. Его лицо ярко иллюстрировало смену музыкальных настроений. Когда игралась минорная часть, он сводил брови домиком, когда мажорная, умудрялся улыбаться с мундштуком во рту и трясти волосами. Своеобразный дубляж, перевод сыгранного. Он вел себя как настоящий мастер, и зрители верили ему. Но, по твердому убеждению Эмиля, это была лишь имитация мастерства. Как бы то ни было, зал активно поддерживал Дениса каждый раз, когда тот вынимал мундштук изо рта.

      У Времянкина было одно, удобное для подобных случаев, качество, приобретенное в студенческие годы. Он приучил себя находить интерес в любом, даже самом скучном деле. Раз уж приходится заниматься чем-то из необходимости, нужно уметь найти в этом что-то интересное. Сегодня этот интерес – взаимодействие с Робертом и Юлей.

      Дальше был Манчини, потом Миллер, «Чикаго», «Земля, ветер и огонь» и другие. Музыканты выкладывались, публика была довольна. К концу выступления аккомпанирующая троица достигла полного взаимопонимания. Пока Денис наслаждался своей игрой, Роберт и Юля следили за движениями Эмиля в момент исполнения. Он управлял этой машиной, был ее мозгом. Взглядом подготавливал к паузе, кивал на синкопе, специально играл размашисто, чтобы ребята видели, когда нужно упасть на ноту. Улыбался, когда что-то получалось хорошо, зажмуривался, когда что-то не получалось. Казалось, что все проблемы любовного треугольника остались за сценой. Музыка на время увела творцов в другой мир, в котором не было мокрых башмаков, холода, голода и измен. В мир, полный гармонии.

      Близился финал. Денис объявил последнюю композицию – «Мой путь» Фрэнка Синатры. По завершении зрители щедро аплодировали и даже попросили сыграть что-нибудь еще. Подобные просьбы – частое явление на удачных концертах, и, как правило, музыканты готовы к этому. Обычно они придерживают пару вещиц, чтобы не пришлось выяснять прямо на сцене, чем же еще порадовать публику. Но Дениса, организовавшего концерт и составившего программу выступления, такое развитие событий, кажется, застало врасплох. У него больше не было нот, а играть без нот он не мог. Оглядываясь на участников коллектива, солист начал судорожно копаться в нотных листах, чтобы выбрать