Недоразумения и ревность
Дети росли. Дарси каждое утро заходил в детскую и, стоя у кроватки, внимательно рассматривал свое потомство. Иногда он заставал детей не спящими, и тогда видел, как смотрят на него голубые глазки, а маленькие ротики пускают пузыри. Ему казалось, что дети улыбаются, и это было странно. Откуда они знают, кто этот человек, который смотрит на них? Но Лиззи объяснила: это еще не улыбки, а просто движения мышц. Она усердно читала книги о маленьких детях и была теперь обо всем хорошо осведомлена.
Дарси чувствовал себя виноватым. Умом он понимал, что эти два маленьких тельца, завернутые в голубое и розовое, – его дети, его желанные дети, сын и дочка. Это он знал. Но в сердце его для них все еще не было места. Дарси винил себя за холодность, бесчувственность, сухость, равнодушие, боялся признаться в этом жене, но ничего не мог с собой поделать.
Было начало сентября. В открытые окна детской вливался теплый воздух, наполненный запахами цветов и трав. Дети уже хорошо держали головку, усердно тащили в ротики все, до чего могли дотянуться, и крепко 퉼еплялись за родительские пальцы. Им шел пятый месяц. Как-то Лиззи, покормив сына, дала его Дарси, а сама занялась Эми. Маленький Джонни, обхватив отцовскую шею пухлыми ручками, крепко присосался к отцовской щеке. Дарси прижал мальчика к себе, и вдруг волна нежности залила его душу. Он вдыхал сладковато-молочный запах, шедший от ребенка, и, взяв его ручку, стал нежно целовать ее. Когда Лиззи забрала у него сына, Дарси впервые почувствовал, как ему не хотелось отпускать от себя ребенка. В нем проснулось что-то новое, еще непонятное, но очень-очень хорошее. Ему все чаще и чаще хотелось заглянуть в детскую, его забавляли усилия маленькой дочки, которая, захватив его пальцы, делала попытки сесть, кончавшиеся обычно неудачей. Девочка развивалась быстрее брата, активнее тянулась к игрушкам и весело смеялась. Сердце Дарси наполнялось особым чувством, названия которого он не знал, но которое заставляло его подолгу бывать в鶓детской, беря то одного, то другого ребенка на руки, чтобы походить с ним по комнате, прижимая к груди. Оставаясь наедине с самим собой, Дарси часто чувствовал на своем лице улыбку при мысли о малышах. Он уже любил их. Его лицо, так мало приспособленное к улыбкам, представляло собой арену для борьбы сдержанности и нежности. Последняя явно побеждала.
В один из теплых прекрасных дней, когда мягкая, все еще зеленая трава с удовольствием подставляла свои тонкие длинные листочки под ласковые лучи солнца, и жучки, сидящие на травинках, тоже грелись, шевеля усиками и отложив поиски пропитания, в один из таких дней вся поляна перед домом была залита светом и только рядом с большим кустом стояла густая тень. Там, в плетеной кроватке под кружевным пологом, сладко посапывая, крепко спали Джонни и Эми. Рядом на стуле сидела няня, а у ее ног стояла корзинка с разноцветными клубками шерстяных ниток. Няня вязала башмачки. Она знала, как быстро бежит время, и те, что она вяжет