– Почему же лишил? У меня много друзей.
– Было много друзей, дорогой Дарси. Было. Я получила письмо от леди Кэтрин и знаю о Вашей странной женитьбе. Вряд ли многие сочтут для себя приличным бывать теперь в Вашем доме. Это и нас лишает возможности принимать вас…
Дарси побледнел и встал.
– Думаю, что и я, графиня, не буду иметь удовольствие видеть вас среди моих гостей в Пемберли.
– Будут ли у вас гости, мистер Дарси? – с насмешкой воскликнула графиня.
– О, в этом, мадам, не сомневайтесь! Отсутствие Вашей милости среди них, конечно, огорчительно, но вряд ли будет замечено! – И он быстро вышел из комнаты. Графиню возмутила такая дерзость, но она сдержалась. Граф поспешил за ним. Догнав Дарси у выхода на улицу, он выразил надежду на то, что со временем общество смирится с неизбежными веяниями времени, и сословные предубеждения не будут играть такой роли. Дарси, оставив его слова без внимания, протянул ему письмо и молча сел в свою карету. Он был оскорблен, но ничуть не жалел о разрыве с семьей Брэксли.
Дарси ехал домой, туда, где его ждала Лиззи – умная, добрая, с благородной душой и свободная от лицемерия, его любимая Лиззи. Сейчас он войдет в дом, она обнимет его и скажет: «Как хорошо, что ты уже вернулся! Я так ждала тебя!». О своем визите к графу он не скажет ей ни слова.
Танцевальные вечера в громадном зале для избранной публики бывали часто, и Лиззи приготовила для нового бала великолепное платье из серебристого шелка, отделанного серебряной вышивкой в виде крупной рыбьей чешуи. Джорджиана, увидев платье, пришла в восторг, а Дарси и миссис Рейнолдс, всегда очень строго судившие о туалетах, тоже оценили его очень высоко.
На балу, стоя рядом с окруженной поклонниками женой, Дарси заметил Дэниела Брэксли. Молодой человек видел, как к Дарси и его жене подошли французский экономист барон де Ренье вместе с русским князем, который недавно был в салоне его матери. Видел, как, поцеловав руку миссис Дарси, князь улыбался и долго о чем-то беседовал с супругами. Дэниел мучился: ему тоже очень хотелось подойти и познакомиться с той, ради которой его приятель навлек на себя гнев его родителей и некоторых вельмож. Но ему было страшно: вдруг кто-нибудь расскажет матери об этом «недостойном» поступке. Дарси не показал вида, что видит его, и отвернулся. «Интересно, рискнет ли? – подумал он. Дэниел не рискнул, проклиная в душе свою мать. Дома он рассказал, что многие из знакомых их круга подолгу беседовали с Дарси и миссис Дарси, упомянул о князе, отметил, что миссис Дарси очень хороша собой и прекрасно держится. Графиня досадовала, но не сдавалась – она не желала принимать в своем салоне женщину, принадлежащую к другому кругу, даже если она жена мистера Дарси. Это было недопустимо. Дэниелу было приказано больше не касаться этой темы. Пользуясь тем, что мать чувствует себя виноватой