его. Даже пытался поймать волшебство в ловушку. Как-то раскинул сеть на исполняющего желания якшу[3], но в итоге заполучил крайне возмущенного павлина. С возрастом он оставил попытки, но так и не избавился от надежды. Лишь она отделяла Викрама от трона, что должен был принадлежать ему только на словах. Пальцы крепче сжали рубин. Камень вздрогнул, запульсировал, и пред лицом Викрама вспыхнул образ: он сам… сидит на троне. Могущественный. Освобожденный.

      Юноша едва не выронил рубин. Магия прильнула к коже, по венам промчался звездный свет, и мудрец усмехнулся:

      – Лишился дара речи? Ну-ну, принц-лисенок. Может, слова роятся в твоей голове, а ты просто не в силах протянуть руку и схватить верное. Но я добрый. Ну… или не очень. Доброта – весьма зыбкая штука. Но я люблю оказывать помощь. Сейчас ты должен спросить: «Зачем вы здесь?»

      Потрясенный Викрам лишь кивнул.

      Мудрец улыбнулся. Порой улыбка – это лишь проблеск зубов. Порой – клинок, рассекающий мир надвое: до и после. Улыбка мудреца была из последних. И Викрам, никогда не испытывавший волнения, почувствовал, что она вот-вот перекроит весь его мир.

      – Я здесь, потому что ты призвал меня, лисенок. Я здесь, чтобы пригласить тебя на игру, которая состоится на исходе столетия. Я здесь, чтобы передать: Владыка богатств и сокровищ уловил аромат твоей мечты и следовал за ним, пока не нашел твое жаждущее сердце и хитрую улыбку.

      Рубин в ладони Викрама вновь задрожал, затрясся. Взор застила алая вспышка, и стало ясно, что рубин – и не рубин вовсе, а приглашение в виде драгоценного камня. Он вздрогнул… и развернулся золотым пергаментом, гласившим:

Владыка Богатств и Сокровищ

От Всей Души Приглашает Вас на Турнир Желаний

      В новолуние предъявите рубин и раскройте тайную истину стражам врат.

      Рубин пропустит двух живых.

      Победитель получит то, чего жаждет его сердце.

      Но помните: желание – та еще отрава.

      Викрам поднял округлившиеся глаза от свитка. Он понимал, что должен испугаться, но страх бледнел на фоне воспрянувшей надежды. Те затаенные мечты о великих свершениях не были лишь детскими фантазиями, потускневшими с годами. Возможно, с самого начала это было предчувствие… Как незримое знание, похороненное глубоко в душе. Нечто истинное, но сокрытое.

      Мудрец кивнул на рубин:

      – Приглядись и увидишь, что тебя ждет.

      Викрам пригляделся, но ничего не увидел.

      – Попробуй спеть! Рубину нравится, когда его любят. Обольщают.

      – Мое пение вряд ли можно назвать обольстительным, – наконец обрел голос Викрам. – Скорее, кощунственным, честное слово.

      – Дело не в звучании, а в искренности. Вот, слушай…

      С уст мудреца сорвалась не песня, а история. История Викрама. В рубине замерцали образы. Одной рукой Викрам цеплялся за императора, в другой сжимал пучок синих цветов. Из камня доносились голоса, приглушенные, недовольные. «Наследник Уджиджайна», –