Однако в последнее время сеньора потеряла былой интерес ко всему. Да и вообще в последние дни она вела себя как-то необычно, странно. Мечтательная от природы она стала ещё более рассеянной и задумчивой, у неё пропал аппетит, на вопросы окружающих она отвечала с запозданием. К тому же на неё всё чаще начала наступать непонятная грусть, хотя со здоровьем всё было в порядке. Все эти перемены начали сказываться после возвращения из Ресифи. А причиной была непонятно откуда взявшаяся, нестерпимая тоска. Каждый вечер на закате она часами до возвращения мужа с работы простаивала на веранде или же молчаливо гуляла в саду с малолетним сыном.
В этот день ближе к вечеру стало заметно холодать. Перламутровые отблески багрового заката озаряли огромный бассейн, многочисленные эвкалипты прекрасного сада, от которого и исходила свежая прохлада, перемешанная с причудливым горлотанием разноцветных какаду, дивным ароматом нежных роз и орхидей. Цветочное благоухание так же сочилось и на балкон особняка, где в это время, опершись о мраморные перила, молча стояла Мальвина. Короткое бежевое платье с пёстрыми горошками прекрасно смотрелось на её фигуре, а волосы цвета спелых фиников вбирали в себя лучи зимнего заката. Но прекраснейшие чёрные глаза ныне не улыбались, покрывая лицо детскими ямочками, а печально смотрели куда-то вдаль. Словно эти глаза всё время ждали кого-то, надеясь на чудо. Проходили дни, недели. Она ждала всё это время и надеялась.
Недавняя встреча посреди пробки в центре города лишь усугубила её смятение. Она долго не могла после этого прийти в себя, находилась под воздействием переполнявших её чувств. Словно приняла немереную дозу ЛСД. С одной стороны, ей хотелось смеяться, кричать, танцевать от мысли, что на миг увидела Жуана Педру, и что он, видимо, тоже не забыл её, коли так настойчиво здоровался. И она хотела продолжения этого мгновения. Но чаще, Мальвине хотелось плакать или забыться, навсегда вычеркнуть его из памяти. Она очень страдала, и разрывалась между неразрешимой дилеммой: хранить верность нелюбимому, но мужу, и для этого навсегда забыть встречу в Ресифи либо продолжать в том же духе, истязая себя.
Если в душе Мальвины была искра непорядочности, она, воспользовавшись удобным случаем, не долго думая, завела бы интрижку с Жуаном Педру за спиной мужа. Не лишаясь семьи, одновременно, крутила бы флирт, роман с любовником, наслаждаясь прелестями тайной связи. Однако подобное ей даже в голову и не могло прийти. Так как, человек чистой души, глубоко порядочный, она всем своим существом была далека даже от мысли наставить рога супругу. Но всё же она была влюблена, хоть и не отдавала в этом себе ясного отчёта. Эта, некстати возникшая влюблённость заставляла её страдать аж до такой степени, что порой она была готова признаться мужу. Этим хотя бы отчасти облегчить душу.
Этот малознакомый полузагадочный сеньор, словно бушующий вихрь бурно ворвался в её размеренную жизнь, навсегда изменив