Потемкин, много лет страстно мечтавший о любви императрицы, добившись ее, был просто ошеломлен тем, как она умела любить. Однако, ревнивые мысли появлялись непрестанно в его голове. Конечно, пока он мечтал о ней, у нее в спальне кто токмо не перебывал. Нет, навряд ли она любит его: вся ее любовь – результат многоопытности… Он часто намеренно и ненамеренно мучил ее подозрениями, недоверием, ревностью. Не раз среди приятелей обещал убить любого на месте, естьли токмо кто даже посмотрит не так в ее сторону. Несмотря на то, что она даже обвенчалась с ним, дабы рассеять его подозрения, он высказывал сумления, что она держит его возле себя, скорее всего, временно. Мелко мучая ее, он высматривал каждый раз, как она будет на то реагировать. Зная, что императрица была довольно чопорным человеком и дорожила придворным этикетом, он, не обращая внимания на посетителей и министров, являлся к ней по утру в шлафроке, надетом на голое тело, из-под которого видны были его волосатая грудь и ноги, с надетыми туфлями без чулок. И она терпела его выходки. Однако, и оное ее терпение такожде казалось подозрительному фавориту напускным, неискренним.
Екатерина преподносила ему щедрые денежные вознаграждения, одаривала ценными вещами. Любила всю его родню: весьма скоро его мать, племянницы и племянники переехали в Петербург, получив хорошие должности и чины. Ежемесячное жалование его составляло двенадцать тысяч рублев, хотя все его расходы покрывались за счет казны.
Несмотря на ее исповедальное письмо, он продолжал часто думать, как могло случиться, что Екатерина могла так пасть, имев перед ним целый ряд мужчин в своей биографии. Как она могла до такого опуститься? Кто подал ей такой мерзкий пример? Ответы, приходившие в его голову, отнюдь не утешали. Не надо было далеко идти, чтоб искать примеры: все русские императрицы и Екатерина Первая, и Анна Иоанновна и Елизавета Петровна имели фаворитов далеко не в единственном числе. И они – русские женщины! Что ж говорить о немке? Тем паче, сказывают, мать Екатерины вела в Петербурге весьма фривольную жизнь. Все оные доводы совсем не веселили Потемкина. Часто в такие ревнивые минуты он вынимал из кармана шлафрока записки Екатерины и, усевшись в широкое кресло, в коий раз перечитывал их.
«Доброе утро, мой голубчик. Мой милый, мой сладенький, как мне охота знать, хорошо ли Ты спал и любишь ли ты меня также сильна, как люблю Тебя я».
Он вынимал вторую записку. Глаза запинались на словах:
«Нет ни клетки в моем теле, коя не чувствует симпатии к Тебе».
Вынимал другую, где ему нравилась строчка:
«У меня не хватает слов, сказать Тебе, как я Тебя люблю».
Заглавная