На вечер она назначила ему свидание. Григорий оставался у нее до утра. Днем счастливая Екатерина писала ему:
«Миленький, какой ты вздор говорил вчерась. Я и сегодня еще смеюсь твоим речам. Какие счастливые часы я с тобою провожу. Часа с четыре вместе проводим, а скуки на уме нет, и всегда расстаюсь чрез силы и нехотя. Голубчик мой дорогой, я Вас чрезвычайно люблю, и хорош, и умен, и весел, и забавен; и до всего света нужды нету, когда с тобою сижу. Я отроду так счастлива не была, как с тобою. Хочется часто скрыть от тебя внутреннее чувство, но сердце мое обыкновенно пробалтывает страсть. Знатно, что полно налито и оттого проливается. Я к тебе не писала давеча для того, что поздно встала, да и сам будешь на дневанье.
Прощай, брат, веди себя при людях умненько и так, дабы прямо никто сказать не мог, чего у нас на уме, чего нету. Мне ужасно как весело немножко пофинтарничать».
За Волгой в то же время, Емельян Пугачев, воспользовавшись несогласованностью действий генералов, прорывался из Уральских гор и двигался к Волге. Сообщение сие, вестимо, не радовало.
– Гриша, как страшно! – обратилась к Потемкину чуть ли не со слезами, Екатерина.
– Чего страшно? – переспросил граф, не поднимая головы от стола.
– Ведь их, крестьян, мильоны!
Потемкин, сосредоточенно созерцавший карту, повернулся к ней. Растерянный вид Екатерины заставил его подойти, обнять ее.
– Одолеем мы их, не волнуйся, – сказал он сердитым голосом. – Поставим на место! Скорее надо кончать с турками, подписать какой-никакой мир и войска с юга направить на нашего донского смельчака, Емельку. Очень хочется посмотреть, что он из себя представляет…
Екатерина, обмакнув слезы, поведала:
– Сказывают, бороду и усы носит, и серьгу в ухе. Совсем не похож на Петра Третьего. Мнимая княжна Тараканова, вообрази, утверждает, что он ее брат. Боже, каковые есть врали на белом свете! Сколько бед они натворили! – сетовала она сокрушенно.
Потемкин грузно разместился на диване.
– Ну, что? Я слыхивал – генерал Христенек прибыл с донесением о самозванке…
– О, да, вот донесение, – императрица быстро нашла и подала ему бумагу. – Гишпанский граф де Рибас, коего