Я редко имела дело с детьми и сейчас не знала, как ее успокоить. Действуя интуитивно, медленно приблизилась и, почувствовав, что девочка собирается убежать, замерла.
– Не бойся, мы тебя не обидим. – На миг задумавшись, спросила: – Ты голодна?
Этот вопрос могла бы и не задавать – по ее лицу все было видно и так.
– Бекки, принеси из экипажа кошелек.
– Но ведь… – замешкалась та, бросив на девочку настороженный взгляд. – Она же…
– Бекки!
Пробормотав «слушаюсь», горничная неохотно отправилась выполнить поручение.
До чего же глубоко в сознание въедаются предрассудки! Человека считают виновным лишь потому, что он не похож на других. Интересно, если бы Бекки знала о моем даре, стала бы относиться ко мне так же, как к этому ребенку? Продолжила бы прислуживать, внутренне содрогаясь от страха и неприязни, или же бежала бы без оглядки?
– Не стоит этого делать, – неожиданно произнес Дженкинс, когда кошелек оказался у меня в руках и я извлекла из него несколько монет.
На миг обернувшись, я холодно проронила:
– Разве я спрашивала вашего мнения?
– В городе за ней присматривают, – невозмутимо ответил сопровождающий. – Она обеспечена всем необходимым.
Не посчитав нужным высказывать все, что думаю по этому поводу, я приблизилась к неподвижной девочке и взяла ее за руку, намереваясь вложить деньги.
Внезапно кожу обожгло. С моих губ сорвался судорожный вздох, и прежде, чем отпрянуть назад, я успела заметить полыхающий в глазах девочки огонь. Ее зрачки расширились, сливаясь с темной радужкой, и превратились в два черных колодца, на дне которых светились ярко-оранжевые блики.
Взглянув на свою ладонь, я обнаружила, что она покраснела и покрылась несколькими прозрачными волдырями. В следующее мгновение, воскликнув, ко мне бросилась горничная и со свойственной ему невозмутимостью подошел Дженкинс. Раздался негромкий звон и торопливые удаляющиеся шаги, вскоре превратившиеся в бег. По дороге покатились упавшие монеты, словно желающие догнать исчезающую из виду фигурку.
– Миледи, вот несчастье-то! – причитала Бекки, смазывая мне руку мазью, которую дал сопровождающий. – А все из-за этой ведьмы, гореть ей в адовом пламени! Говорила ведь…
– Ты забываешься.
Холодный тон несколько остудил пыл горничной, и она прикусила язык. Мазь впитывалась на удивление быстро, снимая жжение и охлаждая кожу, залечивая последствия неестественного ожога. Какой именно магией обладала девочка, я так и не поняла. Ясно было лишь то, что контролировать дар она не умела. В то, что этот несчастный ребенок причинил мне боль намеренно, как-то не верилось.
Вскоре мы снова тронулись