Бой огромных часов, доносящийся из другого конца зала, нарушает тягостную тишину. Но этот бой еще хуже, еще страшнее – он отсчитывает последние секунды чьей- то жизни. Зал наполняется плачем, который настолько тих, что кажется плодом воображения.
Взгляд прикован к секундной стрелке, неумолимо приближающейся к двенадцати. Слышно, как шелестит ускользающее время, унося с собой последние надежды тех, кто стоит в каждом из секторов.
Двенадцать.
Не просто число – движущая сила, неотъемлемая часть времени.
Стрелка останавливается, и на короткое мгновение снова наступает тишина.
Дыхание перехватывает, сердце замирает в ужасе от осознания того, что сейчас произойдет. Вокруг скользят бесшумные тени – неотъемлемые спутники совершаемого ритуала. Они ползут по полу и стенам, касаются тонкими длинными пальцами горящих свечей, выжидают и предвкушают свою плату.
Дрожат обнаженные нервы, в непослушном теле безвольной птицей бьется душа. Не вырваться, не улететь, не скрыться. Чувство беззащитной открытости сводит с ума и доводит до грани безумия.
Резко вспыхивает пламя свечей, огненной вспышкой взмывает вверх и, разрастаясь, опаляет холодную кожу. Тени оживляются, скользят все быстрее, быстрее, быстрее… Вращается круг, сдвигаются плиты, делается тучным раскалившийся воздух.
Возвращается ушедшее, минует настоящее.
Лепестки роз кружат в алом вихре, смешиваются с буйством пламени и осыпаются на пол горьким серым пеплом.
Надрывный крик – первый, второй… двенадцатый.
– Кэтлин, – пересохшими губами шепчет застывший в центре круга мужчина, горящими глазами смотря на открывающуюся воронку.
Яркая, ослепляющая вспышка, всепоглощающая, разрывающая тело боль – и запертая в клетке птица улетает на свободу.
Глава 1
Судорожно вздохнув, я резко села на кровати. Волосы налипли на разгоряченное лицо, сердце билось о ребра, в мыслях все еще витали обрывки очередного кошмара.
Третий раз за месяц… прежде такого не случалось. Сон, преследующий с далекого детства, с каждым годом становился все отчетливее. Появлялись новые детали, образы становились яснее, а страх все усиливался. Неконтролируемый, необъяснимый, он засыпал днем и просыпался с приходом ночи.
Всякий раз, ложась в постель, я боялась закрывать глаза. Слишком реальными, слишком настоящими были являющиеся кошмары. Я стояла в одном из секторов странного круга и видела спину находящегося в центре человека. Ни лица, ни фигуры – только силуэт и едва различимый шепот чьего-то имени, когда часы били полночь.
Поднявшись с кровати, я зябко поежилась и подошла к окну. Отворив его, глубоко вдохнула прохладный весенний воздух и посмотрела на светлеющее небо. Прошло несколько минут, прежде чем сердцебиение выровнялось, а кошмар немного померк.
– Бекки, – позвала я, и в следующее мгновение в комнату вошла моя горничная.
Она присела в книксене и, не дожидаясь приказа, стала готовить ванну. Пока я лежала в облаке пышной пены, горничная заправила постель и извлекла из шкафа простое домашнее платье. Затем помогла мне переодеться и собрать волосы в высокую прическу.
– Скажи, чтобы завтрак накрыли в малой гостиной, – попросила я, глядя на свое отражение. – Я скоро спущусь.
Когда за Бекки закрылась дверь, я несильно похлопала себя по щекам, пытаясь придать им румянец. Этим утром я выглядела чрезмерно бледной, что в свете беспокойной ночи было совсем неудивительно.
Выйдя из комнаты, прошла по утопающему в полумраке коридору и стала спускаться вниз. Время раннее, и я была уверена, что все, кроме прислуги, еще спят, поэтому прозвучавший на втором этаже голос дяди стал неожиданностью. Донесшаяся до меня реплика была довольно громкой, но следующие слова лорд Кендол произнес гораздо тише.
Мне никогда не было присуще излишнее любопытство, и сейчас я бы продолжила путь, но прозвучавшее имя заставило остановиться. В разговоре была упомянута я.
Стараясь ступать как можно тише, я приблизилась к кабинету, из которого по-прежнему доносились приглушенные голоса. Дверь была плотно закрыта, но это не мешало слышать все, о чем за ней говорят.
– Значит, шестого июня? – спросил незнакомый голос, судя по тембру, принадлежащий пожилому человеку.
– Шестого июня, – уверенно подтвердил лорд Кендол. – Ей исполнится двадцать один год.
– И вы согласны на все условия лорда Баррингтона?
– Абсолютно.
Послышался шорох бумаг, за которым последовала недолгая пауза. Некоторое время я стояла, надеясь на возобновление разговора, но вскоре за дверью послышались приближающиеся шаги.
Едва я отошла в сторону и скрылась за поворотом коридора, мужчины вышли из кабинета. Украдкой выглянув из-за угла, я убедилась в правильности своих предположений – незнакомец был преклонных лет. Его седые, словно присыпанные мукой