Робот – домашний работник по имени Поля, оказывается, давно уже стоял в дверях, укоризненно склонив набок железную голову. И где только он научился так склонять голову?
– Вы меня звали, госпожа? – спросил он.
В последние годы робот читал только дамскую литературу, предпочитая романы о графинях, которые безнадежно влюбляются в недостойных баронов, в то время как благородные маркизы вздыхают в оранжерее. И хоть все смеялись над увлечением робота, разубедить его в том, что дамская литература никак не относится к настоящей жизни, было невозможно. И больше всего он страдал от того, что не умеет плакать. Ведь героини его любимых романов буквально не просыхали от слез. Однажды он даже намазал себе «слезы» подсолнечным маслом и был посрамлен жестокосердными хозяевами.
– Виконт, – сказала Алиса роботу, понимая, что такое обращение – самый прямой путь к сердцу Поли. – Не будете ли вы так любезны придумать, чем смазывают суставы старых марсианских богомолов, чтобы они не мешали людям делать уроки?
– Давайте я сделаю уроки за вас, графиня, – ответил великодушно робот. – В последний раз.
– Благодарю вас, я сама, – сказала Алиса. – Так чем смазывают суставы богомолам?
– Попрошу не издеваться, – вмешалось в разговор полуметровое насекомое, пытаясь спрятаться под кровать. – Если я одинокое существо, заброшенное судьбой на чужую планету и вынужденное проводить остаток дней в плену у двуногих, это не означает, что по мне можно ходить ногами!
– Я же хочу сделать как лучше! – воскликнула Алиса. – Ты не будешь скрипеть. От этого выиграешь и ты, и все человечество.
– Суставы у меня внутри, – сказал богомол. – Вы что же, резать меня намерены?
– Тогда уходи! – приказала Алиса. – И ты, Поля, уходи. Все уходите и оставьте меня в покое. У меня завтра контрольная по математике.
– Пойдем, – сказал робот богомолу.
Богомол покорно пошел за роботом, и Алисе было слышно, как робот рассуждает вслух:
– Может, в тебя шприцем масло впрыснуть?
– Я не переношу боли, – отвечал богомол.
– Вот уж не думал, что ты ее чувствуешь, – сказал робот. – Я в прошлом месяце тебе нечаянно ногу отломил, ты когда это заметил?
– Я заметил сразу, – сказал богомол, – но сказал на следующий день. Не хотел тебя расстраивать.
– Врешь, – сказал робот.
Они миновали коридор и скрылись на кухне.
Теперь ничего не мешало приниматься за уроки. Кроме лени.
И Алиса стала колдовать, чтобы началось землетрясение, чтобы школу смыло приливной волной цунами, чтобы грянул мороз тридцать градусов и занятия отменили. Она колдовала и понимала при этом, что такое колдовство – пустая трата времени.
Тогда, загадала Алиса напоследок, пускай сейчас зазвонит видеофон и папа попросит ее срочно приехать в Космозо.
Космозо – это космический зоопарк, он расположен в Москве, а Алисин папа, профессор Селезнев, – директор этого зоопарка.
Но с чего бы профессору Селезневу звонить дочери, если она сейчас сидит у компьютера и делает уроки.
И в этот момент зазвонил видеофон.
На экране появилось лицо профессора Селезнева.
– Алиса, – сказал он. – Что нового в школе?
У Алисы язык отнялся от неожиданности. Вот не думала, что удастся заставить папу позвонить!
– В школе все хорошо, – ответила Алиса.
Тут вошел робот Поля и, увидев, что Алиса разговаривает с отцом, заявил, становясь в поле зрения профессора:
– Вот вас мне и нужно!
– Что еще случилось?
– Ваша дочь, – сказал домашний робот, а сокращенно домроботник Поля, – высказала неудовольствие по поводу того, что у ее марсианского богомола слишком громко скрипят суставы. Я обследовал богомола и понял, что смазать суставы не удастся, потому что они покрыты хитиновым покровом. Тогда у меня появилось предложение: а что, если отломать все ноги у богомола, а вместо них сделать колеса?
– И как же богомол? – Профессор Селезнев старался сдержать улыбку. – Он согласен на такую операцию?
– Он не заметит, – сказал робот. – Мы обломаем ему ноги во сне. И когда он проснется, то все будет кончено. У него будет шесть пар колес на резиновых шинах.
Алисе показалось, что робот даже надулся от собственной сообразительности. Поля относился к породе ученых дураков, которые встречаются и среди людей. Такие ученые дураки лишены чувства юмора. Им рассказываешь что-нибудь смешное, а они смотрят на тебя совершенно серьезно и спрашивают: а что тут смешного? Причем так строго спрашивают, что начинаешь думать: может, и в самом деле на свете нет ничего смешного? Такие люди бывают очень опасными.
– Хорошая идея, – согласился Селезнев и обратился к Алисе: – Ты уж присмотри за своими друзьями, а то богомол занесен в межпланетную Красную книгу.
– Отлично, –