Матушка, мудрейшая из женщин, умела виртуозно распутывать сложнейшие политические головоломки и распутывать замысловатые узлы интриг, сочетая в себе византийскую изворотливость, замешанную на дьявольском лукавстве, с татарским нечеловеческим коварством. Если бы она родилась не женщиной а мужчиной, то оставила бы по себе память на столетия и ее вспоминали бы, как величайшего правителя, но увы… Ныне Юлиания Александровна сильно хворала, это тяготило сына, ибо он знал, что конец у всех один и с этим ничего поделать.
О Ягайло его современники имели разные, порой совершенно противоположные мнения. Лукавый хронист Ян Длугош писал, что государь «после своего крещения в католичество и коронации стал человеком большой набожности и великого милосердия для убогих, вдов и сирот». Однако в душе он по-прежнему оставался православным, поскольку был ближе к греческой культуре, впитанной им с молоком матери. В свою очередь, хитрый интриган, ставший впоследствии краковским епископом, Збигнев Олесницкий упрекал своего государя со всем рвением правдолюбца: «Все добрые качества короля заслоняют его недостатки. Целые ночи он пьет и, разморенный пьянством, отсыпается, а святую мессу слушает лишь по вечерам и как-то отстраненно. Костелы и монастыри не выносили его нежданных наездов до такой степени бывает оскорбленным этим, что чуть ли не половина монахов покидало их…»
Из Великого Литовского княжества доносили, что обстановка там становится все более напряженной, даже угрожающей. Противники Кревской унии сформировали странную, ни на что не похожую коалицию, состоящую из языческих жрецов Жемайтии, Тевтонского ордена Пресвятой девы Марии и православных князей Андрея Ольгердовича Полоцкого с Федором Подольско-Северским.
«Не примкнул бы к ним и Витовт, с него станется…» – с беспокойством размышлял король и на всякий случай послал в Луцк отряд поляков во главе со старостой, а фактическим соправителем Ягайло, сандомирским каштеляном[10] паном Креславом из Курозвенков. Тот обосновался в соседнем с княжеским замком, но большим по размерам кирпично-деревянном Окольном, или Нижнем замке.
При встрече каштелян передал Витовту повеление короля с сего дня прекратить всякие сношения с Орденом, Ордой и Москвой, коли такие имелись, и в дальнейшем о них не помышлял. Это лишь раззадорило князя, но он чего-то выжидал, но чего именно – никто не знал.
Кроме того, Ягайло поручил своему коморнику[11] Прокше, ловкому и смышленому человечку, найти в окружении княжича Василия кого-либо, дабы получать от него сведения о намерениях Москвы.
Сей Прокша родился в семье гончара из Гродно, в детстве сбежал из отчего дома и прибился к одной из воровских ватаг. Однажды люди княжича Ягайло окружили его шайку и всех перевешали, лишь