– Что ты делаешь? – закричала Анна.
– Я швырну его им в морду.
– Милан, не смей! Ты не один.
Он поставил стул и с удивлением поглядел на стены. Это была больше не его комната. Они ее разворотили; красный туман заволок ему глаза; он засунул руки в карманы и мысленно повторял: «Я не один. Я не один». Даниель думал: «Я один». Один со своими кровавыми мечтами в этом беспредельном безмятежном мире. Танки и пушки, самолеты, грязные воронки, обезобразившие поля, – это был всего лишь маленький шабаш в его голове. Никогда это небо не расколется; будущее осеняло эти селения; Даниель был внутри, как червь в яблоке. Будущее всех этих людей: они его творили собственными руками, медленно, годами, и они мне в нем не оставили крохотного местечка, самого скромного шанса. Слезы бешенства навернулись на глаза Милану, Даниель повернулся к Марсель: «Моя жена, мое будущее, единственное, что мне осталось, потому что мир уже распорядился своим спокойствием».
Как крыса! Он приподнялся на локтях и смотрел, как мимо пробегали лавки.
– Ложитесь! – плачущим голосом взмолилась Жаннин. – И не вертитесь во все стороны: у меня уже голова кружится.
– Куда нас отправят?
– Я же вам сказала, что не знаю.
– Вы знаете, что нас собираются эвакуировать, и не знаете куда? Так я вам и поверил!
– Но клянусь, этого мне не сказали. Не мучьте меня!
– Прежде всего кто вам об этом сказал? Может, все это враки? Вы готовы проглотить все, что угодно.
– Главный врач клиники, – с сожалением призналась Жаннин.
– И он не сказал куда?
Коляска катилась вдоль рыбного магазина Кюзье; он, начиная с ног, погрузился в резкий и пресный запах свежей рыбы.
– Быстрее! Здесь пахнет немытой девчонкой!
– Я… я не могу идти быстрее. Я вас умоляю, моя куколка, не волнуйтесь, вы нагоните себе температуру.
Она вздохнула и добавила про себя:
– Я не должна была вам этого говорить.
– Естественно! А в день отъезда мне дали бы хлороформ или сказали бы, что везут на пикник.
Он снова лег, потому что они должны были проходить мимо книжного магазина Наттье. Он ненавидел этот книжный магазин с его грязно-желтой витриной. И потом, старуха всегда стояла на пороге и сплетала руки, когда видела, как его провозят мимо.
– Вы меня трясете! Осторожно!
Как крыса! Есть люди, которые могут вскочить, побежать, спрятаться в погребе или на чердаке. Я же мешок, им достаточно прийти и взять меня.
– Вы будете наклеивать этикетки, Жаннин?
– Какие