Калёное стекло куба осыпалось не дольше чем за секунду. На столе перед гостями лежало уже сильно траченное тленом тело Виктора. Плоть сильно сгнила, по всему телу ползали мокрицы и черви. В ноздри рванул тошнотворный смрад трупнины. На груди Виктора стояла пустая баночка из-под «Валиума» и открытый тридцатимиллилитровый флакон Homage Amouage на томике маргинального современного русского писателя.
– Любите Россию! – декламировал голос Виктора из колонок монитора. – Любите людей! В них наше спасение!
Гости с диким рёвом разбегались по сторонам. На экране появилась Людмила Зыкина и проникновенно затянула: «Издалека долго течёт река Волга…»
Редкие длинные волосы Виктора колыхались на ветру. Утром следующего дня одна из любимых женщин Виктора родила сына. Его сына.
ГУМАНИЗМ
Одиннадцать человек, шесть мужчин и пять женщин, сидели кругом в помещении с бетонным полом площадью сорок три квадратных метра. Окружность, образуемая стульями, была ровной, её диаметр составлял что-то около четырёх метров. Освещение едва ли достигало двух кандел, полутьма ещё не родилась и была скорее уверенной почти-тьмой. Свет был и не был одновременно, источник его оставался непрояснённым.
– Друзья мои, – мягко произнесла Галина, – дальнейшие прения уводят нас прочь, вдаль от сущности бытия. От истинной сущности. Мне казалось, дорогие мои, мы всё уже обсудили и приняли решение. Или я не права?
– Галя! – взвизгнул гладко выбритый импозантный мужчина в красных крокодиловых лоферах Louis Vuitton на голую ногу. – Я не понимаю, почему сразу так радикально?
– Вова… – встрял грузный мужчина с бородой, четвертая пуговица снизу на рубашке которого была готова вот-вот оторваться. Сквозь натянутый заострённый овал между третьей и четвёртой пуговицами проглядывал кустик ухоженной подобно английскому газону шерсти. – Не будь малахольной бабой, пожалуйста. Дмитрий заслужил такой исход!
– Вова просто устал, так ведь, Вова? – чересчур приторно для подлинного сочувствия отозвался Сергей. – А так Вова согласен. Не правда ли, Вова?
Вова молчал. Его тонкие плотно сжатые губы вздрагивали, и этот маленький живой насос подкачивал блестящую влагу на поверхность его глазных яблок.
– О чём, мать твою, могут быть терзания?! – внезапно заорала Светлана. – Дмитрий мог спасти всех наших детей! Всех до единого! Это в голове не укладывается! Твою мать! Да будь он проклят! Подонок! Сраное ничтожество! – она зашлась в рыданиях и смогла успокоиться лишь спустя пару минут. Все остальные молча выжидали, пока Светлана затихнет.
– Оправданий здесь нет и быть не может, – нарушил непродолжительную тишину Святослав. – Пока наши дети гибли, Дмитрий вызволял своего имбецила, вместо того чтобы просто открыть детям дверь и быстро выпустить всех наружу. Помочь им. Вынести, в конце концов, если уж они не могли выйти сами. Принятое Дмитрием решение