На елках семена в шишках, а у тополей пушок (и у одуванчиков). Они относятся к пушковым, размножаются пушком (а елки – шишком).
Лопушки и кашка. Вышло солнышко, и вот я пытаюсь ему улыбнуться.
Раньше я писал в тетрадках. Теперь я пишу на листках. Может быть, со временем я буду писать на стенах: мелом, углем, кирпичом.
Иногда все люди кого-то напоминают, кого давно не видел и плохо помнишь.
Как траву подстригли, тут воронам раздолье.
Иногда сухие старушки бывают похожи на девушек. И на девушек глядя, подумаешь: вдруг, присмотришься, это старушка.
Нужна тоска – чтобы не умереть. А смерть нужна – чтобы не тосковать.
Безумная Фекла ощупывает свечи на подлинность.
Знакомый старик с морщинистой кожей и причудливо выгнутой лакированной палкой.
Низкое осеннее солнце. От солнца томление, и все кажется бренным.
Нужно заново себя отыскать, нужно ощутить свой возраст.
Думал, грустно от осеннего солнца, но вот оно скрылось, а веселее не стало.
До чего нереальна смерть. Умерли многие люди, кого я хорошо знал. И все же их смерть не реальна. Только и остается воображать их себе живыми.
Сколькие к этому возрасту уже умерли, и ничего не записывали, а что, если записывание возможно и там? Как со мной бывало, как будто читаешь во сне.
Человек в красной куртке хотел освятить крестик. Его сориентировали на отпевание, а он боится покойников.
На подоконнике мне встретился странный жук. Я его переворачиваю на живот, а он тут же переворачивается обратно на спину и сучит лапками.
Семеновна показала фотографии, где она девочка, и говорит: мужа убили в молодости, зарезали. Он в тюрьме сидел, но я всю жизнь его любила, и он перед смертью меня вспомнил.
Вспахали клочок земли, наверное, посадят кусты.
Семеновна ездила к старцу молиться за сына, чтобы не пошел по стопам отца.
Алена объяснила про ектенью: это читается вовсеуслышанье.
В стороне кладбища туман, как в «Вампире» Дрейера, и между елок лысый мужик делает движенья «ушу».
Мокрая трава под осенним солнцем. Трава подрагивает и поблескивает.
Семеновна целуется на прощанье: ты такой горяченький.
Отец Сергий столько масла помазал, что стекает на брови. Бабушка всю службу знает, дублирует тихим шепотом каждое слово.
Из дворца студенты кидали камни в машины. Приходила милиция, смотрела запись с камер видеонаблюдения. Видны лишь летящие камни: хитрые студенты.
Семеновну ударило по затылку откидной крышкой. Приходит с обеда, подставляет мне голову: понюхай, водкой не пахнет? Прикладывала водочный компресс и целителя Пантелеймона с мощами.
Может, и были всходы, но их задушили.
– Сколько прошел за день? – подсмеиваются бабушки.
Чирикает невидимая птичка.
Папа с больным мальчиком. Папа присел у святой воды. Мальчик с зажженной