Херцфельд замешкался – быстро придумать новую отговорку он не смог, а изложить практиканту правду было не только нелепо, но и опасно.
«Что я ему скажу? – подумал профессор. – Что мою дочь похитили? Нет. Надо что-то придумать, ведь мне необходимо быть одному, когда женщина, нашедшая мобильник Ханны, снова перезвонит. Если она вообще перезвонит».
Сомнение Херцфельда было вполне обоснованным, ведь во время последнего их разговора она несколько раз хотела дать отбой. Сначала он решил было, что молодая женщина действует заодно с похитителями. Однако, к его удивлению, она потребовала представить доказательства того, что профессор действительно работает в полиции, а это не имело бы никакого смысла, если бы она состояла в сговоре с преступниками. Тогда, немного подумав, он предложил ей самой связаться с Федеральным управлением уголовной полиции, располагавшимся возле моста Эльзенбрюке, и там навести о нем справки.
Через несколько минут «некая Линда» позвонила его секретарю и настоятельно попросила срочно соединить ее с профессором Херцфельдом. После этого их разговор стал носить более доверительный характер, хотя во время него они и продолжали танцевать вокруг да около, словно два боксера на ринге перед решающей схваткой. Никто из них не желал раскрывать свои карты, и каждый стремился скрыть имевшуюся у него информацию до тех пор, пока собеседник не ответит на интересующие его вопросы, хотя Пауль непреднамеренно выболтал гораздо больше, чем следовало.
Линда никак не хотела поверить, что его дочь была похищена. В то же время она вспомнила, что во время ее первого звонка Херцфельд угрожал убить некоего Эрика, если тот не вернет Ханну живой и здоровой. В конце концов Линда собралась с духом и огорошила профессора длинным монологом, звучавшим не то как оправдание, не то как признание:
– Возможно, я еще больше погружусь в дерьмо, в котором и так завязла по уши. К тому же мой брат наверняка убьет меня, если узнает о моем звонке вам. Однако, профессор, если вы действительно тот, за кого себя выдаете, то вам на самом деле не составит большого труда определить место, или как там это у вас называется, откуда я звонила. Поэтому мне лучше сразу сказать о своем местонахождении. Кроме того, у вас голос человека, реально нуждающегося в помощи. Хотите верьте, хотите нет, но у нас есть нечто общее. – Женщина помолчала немного, а потом продолжила: – Я знаю, насколько паршиво чувствует себя человек, словно зажатый в клещах, который нуждается в том, чтобы кто-то вытащил его из этого дерьма. Поэтому буду полагаться на свой инстинкт. Не могу, правда, сказать, что он меня никогда не подводил, скорее наоборот. В последний раз, когда я к нему прислушалась, оказалась в одной постели с психопатом. Однако наплевать. Ведь, с одной стороны, мне здесь не спрятаться, а с другой – добраться до меня вы все равно не сможете. Так что я ничего не теряю.
А потом Линда рассказала ему о Гельголанде и о том, что скрывается на острове от преследователя. Поэтому она ни в коем случае не хотела, чтобы ее местонахождение было обнаружено. Это же стало и главной причиной того, что