– Я Вас не понял, – перебил Лев Николаевич.
– Объяснять долго и бесполезно. Но Вы всё-таки гигант. И Ваша проза под названием «Крейцерова соната» потрясла меня. В общем, после наступающего солнечного затмения, уважаемый Лев Николаевич, Вы будете обычным бронзовым памятником, и мы поставим Вас опять в столовую к Авдотье Кирилловне, к Вашей сердечной подруге.
– Почему? – удивился писатель.
– После затмения Ваша ДНК и её белковая плазма потеряют связь с космосом, а чтобы возобновить работу, потребуются годы.
– Вот те на!.. – помрачнел классик. – А я хотел попросить у Вас литературной работы.
– Все хотят творческой работы. Особенно мумии. Я уж не говорю о великих памятниках, но все хотят быть президентами. По-настоящему работать никто не хочет. Даже великие творцы нашей истории желают больше отдыхать и наслаждаться любимыми женщинами, а женщины – мужчинами. Вы слышали, наша уважаемая мумия из центрального кордебалета Ксения Девчак, не знаю, надолго ли, покидает прославленный кордебалет и уходит наверх, – он опять показал пальцем в небеса. – Вот какие у нас мумии, палец в рот не клади. В каждой хорошо «упакованной» крошке своя изюминка, свой драйв. И как Вы думаете, чем она будет там… – он опять ткнул пальцем в потолок, – заниматься?
– Не знаю, я редко бывал наверху. Там сейчас свистопляска! И каждый хватается за денежную выгоду. Обратите внимание, не производственную, не моральную, касающуюся диалектики русской души, именно денежную. Вероятно, человек перестал верить многим духовным, материальным процессам и, как разбойник, упёрся в деньги. Только что он станет делать с ними, если буханка хлеба будет стоить миллиард, а каждая улыбка грабилы-прохиндея будет требовать большого вознаграждения, иначе он все награбленные «баксы» вывезет из России и рассуёт по всем земным и межпланетным офшорам.
– Но Вы меня сильно огорчили, мастер.
– Не огорчайтесь. Вы думаете, я не переживаю за Вас? Работа продолжается, но…
– Что ж, тогда надо торопиться. – Лев Николаевич поднялся с лавки.
– Погодите. Я, конечно, рискую, но на свадьбе Вы необходимы. Цыгане, русский фольклор – всё это должно быть. Но главное – тамада. Это Вы. Прочь уныние, классик! До скорой встречи! – олигарх опять надел персидский халат, пожал писателю руку, проводил до дверей.
Глава четвёртая
Код бессмертия
– Вы тоже считаете, что человека можно заставить сойти с ума? – обратился олигарх к Гиппократу. Гиппократ не торопился с ответом не потому, что был уверен, что можно, и так почти и бывает среди материально зависимых друг от друга людей. Он не хотел обидеть хозяина. Он, как и многие в Чистилище знал, что дочь Крупина, Зела, по кличке Катастрофа, часто страдает чувственными припадками и теряет не только память, но и свою честь, используя лёгкое прыгучее тело с первым попавшимся мужиком.
– Вы дружили с Колбасовым? Мне об этом Анаконда сообщила – его бывшая сто