– В таком случае он не тратится, а просто меньше получает, – сделал вывод Коленька. – Думаю, ему хватит и того, что он имеет.
– Да, но вряд ли так думает и он…
– Будут проблемы – ты уже знаешь, где меня искать, – резко повернулся к Дойнику Бильбао. – Можешь этот адрес сообщить своему Аслану. Пусть подъезжает в любое время – потолкуем.
– Я, конечно, все ему скажу, однако не уверен… – начал Павел Павлович, но Бильбао прервал его:
– Дальше пошли пустые разговоры: уверен, не уверен. Я на ромашках не гадаю. Но одно скажу точно: если еще раз попробуешь меня на испуг взять, заикой до конца жизни ходить будешь. Все, Коленька, уходим.
– Уходим. А сигары я с твоего разрешения, Пал Палыч, забираю.
– Может, на мировую? – неожиданно даже для себя предложил Дойник. – По стопочке коньяку выпьем? Хороший армянский коньяк…
Бильбао взглянул на Коленьку, но тот покачал головой:
– В другой раз как-нибудь. Когда повод будет посущественней.
Они ушли так же стремительно, как и появились, а Дойник, наливая дрожащей рукой коньяк в стакан, решил, что он отделался еще очень легко.
Автостанция стояла на окраине их городка. К центру от нее отходил асфальтированный тротуар, засаженный с двух сторон кустами желтой акации. Давно, еще в застойные времена старых правителей, по ночам тротуар освещался желтоватыми фонарями, ныне же все утопало во мраке.
Автобус, на котором возвращались домой Бильбао и Коленька, прибыл поздним вечером. С моря дул ветер, тащил с собой тучи и мелкий уже нетеплый дождь. Все было бы еще ничего, если бы сам тротуар содержали в надлежащем виде, но ремонтировать его забыли с тех самых пор, как погасли фонари. Предстояло топать по лужам.
Коленька коротко чертыхнулся, заранее морщась от перспективы вымочить ноги, но тут рядом с автобусом остановилась старенькая блеклая волжанка и так же старчески, хрипло засигналила. Бильбао сразу узнал машину: это была редакционная тачка. В районке он был не то чтоб своим человеком, но когда год назад пошел работать на завод и дал матери слово стать студентом-заочником, то выбрал журналистику. Поступить в университет можно было, только имея опубликованные материалы, вот он и принес в газету заметку об одном ветеране труда. Ее тут же опубликовали, не поправили ни слова, попросили писать еще. Но дело вовсе не в просьбах: в университет надо было представлять несколько работ, потому Бильбао и взялся за перо…
– Сергей! А мы специально за тобой сюда приехали!
Бильбао сразу же узнал голос, грудной, с легкой картавинкой. Ольга Ивановна Полякова, замредактора, приоткрыла дверцу машины:
– Садись на заднее сиденье.
– Я не один, Ольга Ивановна.
– Ну и что? Садитесь вдвоем. Товарища доставим по назначению, а тебя – куда надо.
Когда Полякова улыбалась, лицо ее хорошело, и Бильбао сейчас подумал,