Не переставал меня удивлять наш комбат Осипов какой-то доступностью и отеческим отношением к нам, командному составу и к штрафникам. Видимо, не зря и те и другие между собой называли его иногда «отец родной», а чаще просто «Батя». Вероятнее всего, это была закономерная реакция бойцов на атмосферу доверия к ним со стороны комбата и штатного состава батальона, уважения их к тем, кто считался преступниками, штрафниками. Что касается личности Аркадия Александровича Осипова и его отношения к подчиненным, то только на одном примере, ставшем мне известным, я сделал вывод об удивительной его сдержанности. Заодно и о высоком моральном духе, о советском патриотизме большинства воинов-переменников, не очень обласканных той же советской властью и оказавшихся в неласковом же штрафбате. Вот этот пример.
Однажды, совсем накануне Нового 1944 года, из окопов на полевую кухню был направлен с термосом за горячим обедом один боец-переменник. Случилось так, что ему встретился другой штрафник, направлявшийся из штаба батальона в окопы с каким-то поручением. Так вот, «кухонный» (так назовем первого) говорит «посыльному» (так назовем второго): «Не хотел бы ты иметь хорошие трофейные золотые часы в качестве новогоднего подарка?» Тот подумал, что ему предлагают практиковавшийся на фронте обмен типа «махнем, не глядя», когда обмениваются вещами, не видя их, и кто из менял окажется в выгоде, покажет итог такого обмена. Поэтому он заявил инициатору, что у него нет ничего равноценного.
В ответ на это «кухонный» предложил «посыльному» в обмен на часы «подарить ему пулю» и разъяснил: «Я тебе часы, а ты мне прострели руку, и будем квиты». «Посыльный» снял с плеча автомат, а «кухонный», истолковав это движение как согласие на «обмен», поднял вверх руку. Тогда его визави, направив свой автомат в грудь желающему получить вожделенное ранение, сказал примерно следующее: «А теперь, сволочь продажная, такую твою растакую… (и т. д., и т. п.) поднимай и вторую руку! Я тебе покажу, что таких б…, как ты, не так много среди нашего брата, как тебе показалось!»
И повел его прямо в штаб батальона к комбату Осипову. У честного, хотя и провинившегося в недавнем прошлом офицера не было жалости к подлецу, хотя знал, что того могут и расстрелять за эту попытку членовредительства.
Комбат практически имел право даже расстрелять такого негодяя, но только отобрал у него те самые часы, хотя, как оказалось, вовсе и