К сожалению, нет – подумал прапор – а то бы я вас научил родину любить.
Что делать дальше бывший майор не знал, потому как и остальные не ведал происходящее во внезапно взбесившемся мире. Эта неизвестность, помноженная на ничем неоправданное ничегонеделание, мучила больше, отсутствия табака или почти постоянного и уже привычного, звона в ушах. Может прав Цыган, стоит только добраться до Акмолстаны, ежели по прямой, то кажись вполне достижимой, все нормализуется само собой. Только и на ровном месте по прямой не всегда случается.
"Уехать бы спокойно на родину. Если не повезет пристроится в армии, начну новую жизнь каким-нибудь охранником. Вон дружок написал, в «секьюрити» нынче кругом требуются. Он уже в фирмах «АКМ» и «ВСС» порботать успел. Правда ни в одной не заплатили…. Не, в охранники пожалуй ниже плинтуса. Еще ниже один бывший сослуживец устроился. Поперся наниматься во франкский иностранный легион. Да что-то там не задалось. И поселился он тогда, на оставшиеся дембелькие деньги прямо рядом с Лувром. Под мостом по над Сеной. У нас, правда, тоже можно некоторое время в стогах сена перекантоваться, но там теплее, а для общения хватает одной фразы Кисы Воробьянинова.
Нам такое не катит? Тогда можно в бандиты податься, вот то кажись престижно. Но там, говорят, на каждое место конкурс большой. Зато быстро подвижный. А тут, чует чуйка, досидишся до того, как не спросясь отправят охранником под начало святого Петра на КПП73 рая. Иль и это не мне светит. о
А нет, пока еще всё по силам, пока не такой старый как прапорщик, надо энергично пошевеливаться. Это после сорока жизнь практически заканчивается, остается только достойно и степенно пожинать плоды, засеянные в более ранние времена". А поскольку самому Вовчику еще далековато до означенного периода (целых три да с лишком года) и если посмотреться в зеркало, в давно не мытое, в полутемной комнате, то выглядим таким молодцом, точно можно попробовать начать все с начала. Главное вовремя сказать – свет мой зеркальце заткнись. Вот ведь тоже – говорят организм растет только до двадцати пяти лет. Почему же животику и мешкам под глазами того никто не объяснил. Вообще-то и в таком возрасте возраст начинает сказываться, если у молодого брызги из струи промазанной мимо писсуара попадали на лицо, то теперь сколь не ссы – последние капли в трусы. Но то с климата, толи глобального, толи потепления. Женщинам легче, их тот климат после пятидесяти настигает.
Остатки, а может быть, наоборот, зачатки интуиции подсказывали Васькину всё не так и не просто на окружающих просторах. Нетрудно понять в Пишпекию и Аджикистан хани пришли не прогуляться. И раз не только с его воинством, а аж и расейскими пограничниками так обошлись, значит, заварилась огромная неудобоперевариваемая похлека. Но не верилось майору,