Хани перед домом все также мирно возились с чужим барахлом. Майор, подкрадываясь, начал спокойно прикидывать, как половчее их отправить к их же праматери. Сперва из винтовки или же из автомата покрошить, аль сразу гранаткой побаловать, от которой, впрочем, шуму много, да толку с гулькин.... Но тут с неприкрытого тыла, с диким криком, из только оставленного сарая выскочил хозяин дома.
«Обкурился, видимо, – подумал Васькин, наблюдая, как на него несется этот джигит с жердью наперевес. – Вроде бы хорошо имперский язык понимал. Надо было на фарси предупредить, но теперь поздно об этом размышлять». Когда-то человек чуток поумнев взял палку. Приспособил ее, конечно, для того чтоб настучать другому человеку. Но прошли времена, и если чтоб настучать кому-то человек берет палку, то он глупо деградирует.
Одна только такая миниатюрная, всего-то 0,2953 дюйма пуля, выброшенная из столь невзрослого автомата, зажатого, к тому-же в неудобной правой руке, а остановила бегущего человека. Не просто застопорила, а откинула назад безобразно разворотив при этом всю грудь. Еще и обрывки легких довольно далеко разбросала по восточному таки прибранному двору. И вот тут неимоверно растянувшаяся секунда в бешеном галопе сорвалась с места, увлекая за собой все последующие.
Все. Больше времени ни на какие раздумья не оставалось. Вернее и само такое понятие как время исчезло совсем. Перешло оно в какое-то другое измерение. Потому что бой длившийся по командирским наручным часам считанные минуты, можно осознавать и как несоизмеримо больший срок, и как одно мгновение. Чуть более секунды и откинута безжалостно в сторону так любовно оберегаемая снайперская винтовка, а в освободившейся руке возникла граната. Другая рука без всякой команды от центрального процессора нервной системы уже выдергивает предохранительное кольцо с чеки запала, самостоятельно приняв решение не выпускать при этом автомата. Пяток секунд и во дворе взрыв кромсает все, до чего дотягивается. Меньше секунды, как пролетели осколки, а уже вгрызаются в тела врагов пули, выпущенные на джуньском заводе, и по идее не предназначенные для своих соплеменников. Но пули не знают родства, им, вполне возможно, по барабану куда они полетят, только бы лететь дурам. Но важно, чтоб их выпускала умелая рука, тогда их предначертание исполнено.
Васькин, пригнувшись, движется через пространство, где четверо корчатся в предсмертных судорогах. Но один, тот самый командирчик, похоже, еще не успокоился. Каким-то боковым зрением Вовчик заметил, как костенеющая уже рука выцарапывает из кобуры пистолет. Пуля, навскидку, без малейшего прицеливания перебивает запястье, словно прутик головку одуванчика. Вовчику некогда рассматривать отлетающую кисть успевшую схватить оружие, и лохмотьями свисающие белые пряди мяса…. Откуда столько крови в такой холеной конечности, если капли