В лаборатории сразу изменилась температура, влажность и атмосферное давление.
– Привет! – сунулся с поцелуем Арсений.
В этот момент я разводила кислоту и приказала глазами Арсению заткнуться.
Жуков боком протиснулся мимо, не преминув прижаться к моему бедру, присел на стул в углу у окна и с интересом огляделся.
– А это что? – спросил он, когда я сняла перчатки и выключила вытяжной шкаф.
– Что?
Арсений показал на колбу с надписью «С 2 Н 5 ОН».
– То самое, – похвалила я консультанта, – спирт это, Арсений, ты не ошибся.
Жуков шарил по мне таким взглядом, что беременность была почти реальной.
Сегодня я собиралась на работу с особой тщательностью.
Чуть подкрасила ресницы, нанесла на веки какие-то многозначительные тени (Франция, «хамелеон»), терракотовые румяна на скулы и блеск для губ, оказавшийся весьма кстати. Волосы захватила заколкой, выпустив живописный хвост.
Никакой особой цели я не преследовала, поверьте.
Просто… Из чистого гуманизма!
Подумала: хорошо бы расшевелить Гену Рысака.
Чтобы управляющий распрямил плечи, вспомнил, что он мужчина, приоделся, приободрился, приударил и еще что-нибудь сделал, но не наполовину, а до конца, по-настоящему. Хватит паллиативов! Вся наша ферма, Заречье и жизнь в целом – сплошной паллиатив, сделка с собой.
Гена, как на грех, заглянул не вовремя, я считала кислотность молока и пустить в ход технику обольщения не могла.
– Какой ты сегодня симпатичный, Геннадий Палыч! – проворковала я, прислушиваясь к звуку собственного голоса. Готова побиться об заклад: таким голосом Ева подбивала Адама сорвать яблоко.
Гена от неожиданности забыл, зачем явился, а когда я приготовилась гипнотизировать его правый глаз, пошел пятнами и выскочил из лаборатории.
– А ты похожа на жрицу – такое у тебя загадочное лицо, – подхалимски улыбнулся Жуков.
– Ничего не выйдет, – срезала я консультанта.
– Ты о чем?
– Об алкоголе, сексе и земельных паях.
Арсений похлопал глазками.
– Не понимаю, о чем ты. Я чисто по-дружески заскочил поболтать, – стушевался под моим проницательным взглядом Арсений. – О чем задумалась?
Жуков плохо переносил неопределенность.
– Да, ерунда, – нахмурилась я, – ты что-то говорил обо мне соседу?
– Какому? Твоему?
– Ну не своему же!
– Да. Рассказал, как он уделал твое пальто и едва не переехал тебя. Посоветовал не попадаться тебе на глаза.
– Добрый мальчик. Спасибо, – проворчала я, – за заботу. То-то я смотрю, бедный шарахается от меня как от чумы.
– Ха! – воскликнул довольный Жуков. – Наверняка он женофоб! С такой-то рожей!
– Бери выше – ксенофоб!
Мне некогда было болтать – пора было выдавать анализы, время поджимало, уже