– Магистр Данте! – послышалось воззвание сзади, из глубин острова, и чувствовались постепенно приближающиеся шаги, шуршание которых сменилось на обращение. – Магистр Данте, возведение передового наблюдательного пункта закончено. Ваши дальнейшие приказы.
Мужчина медленно обернулся. Его белоснежное лицо резко контрастирует с золотистым берегом, а чёрные длинноватые волосы слегка развиваются на лёгком ветерке. Он всмотрелся холодными изумрудными, как поля старой Швейцарии глазами в человека, который его позвал, обдав того волной хлада. Там стоит невысокий мужчина, на котором слегка подёргивалось лёгкое кожаное пальто, покрывавшее броневую пластину.
– Гранд-капитан, – зазвучала речь, лишённая всякой жизни, – отправляйтесь на запад и возведите там несколько авгурных систем. Этому посту не нужно быть застигнутым врасплох, – холодно дал следующий указ магистр.
– Так точно, – ответил командующий первой ротой ордена и отправился собирать своих бойцов.
Данте напряг взгляд и узрел тот самый пост, на который и пришёл сюда посмотреть, оставив крепость и все дела в ней. Высокая наблюдательная башня, от ока которой не сможет уйти в неизвестность не одно передвижение. Этот пост не должен быть застигнут в окружение со стороны Турецкого Султаната и Автократорства Рейх, поэтому обнесён камерами и датчиками.
К башне примыкает небольшое коробкообразное строение, ставшее казармой и столовой для разместившегося там гарнизона, а в его подвалах хранится тяжёлое вооружение, способное дать отпор любому врагу. Сам пост окружён сетчатым забором, что находится под напряжением, укреплённый мешками с песком со всех сторон на случай внезапного нападения. Внутри, за забором, выстроена небольшая площадка, на которой стоит пара одноствольных зенитных установок, заперших небеса. Сам пост снабжён средствами радиопередачи и наблюдения, чтобы вовремя узреть и передать об угрозе в центр и поднять славное воинство. На этой небольшой территории находится около тридцати солдат ордена Лампады, готовых вступить в первый бой и дать отпор противнику на первых парах битвы, но не более того.
Данте слегка ухмыльнулся. Он захотел улыбнуться, но края его губ не смогли раздвинуться на достаточное расстояние, словно нет сил на улыбку, будто бы плоть омертвела для улыбок. В его душе должна была возникнуть радость от успехов собственных солдат, но всё очень быстро погасло, даже не начавшись, остаётся лишь одно-единственное ледяное поветрие, которое дикими завываниями множество неисчислимых лет терзает душу Данте. Что ж, такова была его расплата за жизнь верную и службу стране…
Бывший