Рождественская сказка
Однажды лютой зимой наступила оттепель. Было это в аккурат перед Рождеством. Это был волшебный день и волшебная ночь. Издревле считалось, что самое заветное желание сбывается, если искренне загадать именно в эту ночь. Снег стал влажным и липким, и дети решили слепить снежную бабу.
Они её лепили очень долго. Снежная баба получилась большая и некрасивая. Дети вместо носа прилепили морковку, а вместо глаз вставили два угля. Где-то нашли красное дырявое ведро, и надели на голову. В руку бабе вложили веник.
А потом наступила темнота, и детишки побежали по домам. А снежная баба осталась стоять одна во дворе. Ночью ударил мороз, но ей не было холодно, она ведь была из снега. Мягкий снег затвердел, стал твердым и крепким.
Снежная баба стояла и думала о своей судьбе. Мысли были грустные и невеселые. Она была толста, уродлива и некрасива. Она была мертва изначально, но дети вдохнули в её мертвое тело частичку своей души, и у снежной бабы зародилась жизнь. Если бы дети сделали ей рот, то вполне вероятно, что она могла бы и говорить. А так она просто стояла, думала, и молчала.
Снежная баба с теплотой думала о тех ребятах, что создали её. Что дали ей то немногое, что было в их силах. Они дали ей жизнь и….
Наверное, любовь.
Любовь к жизни. Это звучит парадоксально, но это мертвое снежное существо, что еще недавно было куском снега, бесформенным куском снега, без души и желаний, это создание, что было снежной бабой, почувствовало вдруг любовь к жизни. К людям, ко всему, что жило, двигалось, и не двигалось, что говорило, и молчало. А еще к маленькому мальчику, что не ушел как все дети, а продолжал украшать, как мог снежную бабу, что-то делал, копошился там внизу со снегом, что-то лепил и делал.
Быстро темнело. Холод хватал мальчика за щеки, нос, уши, а ему так не хотелось уходить домой, и бросать уродливую снежную бабу. Он старался, и делал всё, что мог. Если бы он мог, он бы даже снял с себя одежду и одел снежную бабу, чтобы укрыть её от холода.
Если бы он мог, он бы бросил весь мир к её ногам. Подарил бы ей небо и звезды. Землю и самого себя.
Время шло, и дома у мальчика стали волноваться. Наступала уже ночь, а мальчика все не было дома. Папа оделся, и пошел искать его на улицу. Завывал ветер, кидая в лицо снежную, колючую крупу. Мороз крепчал, казалось, с каждой минутой. Тускло светили фонари. Папа мальчика изрядно замерз, и пожалел, что не одел теплых штанов и свитер.
И неожиданно он увидел вдали то, что его поразило больше всего на свете. В сквере в ярком свете единственного фонаря стояла его покойная жена, держала на руках его сына, нежно качала его и пела колыбельную песню.
Ветер еле доносил до него обрывки слов, но это была именно та колыбельная, что сочинила его жена перед самой смертью…
Ошибиться он не мог. Папа мальчика стоял, как зачарованный не в силах шевельнуться.
Он