– А, по конкретнее? – после глотка, потребовал разъяснений Цилус.
– Иных уж нет, а те далече, – явственные намеки Это'та на плохое зрение, на прозорливость которого благоприятно действует винный нектар, заставляют Цилуса отправить Миноса за ещё одним кувшином нектара.
Делать нечего, и Минос, чертыхнувшись для приличия, несётся за новой порцией праздничного напитка Диониса. Это'т же, между тем, всё-таки имея язык без костей, отчего он, видимо, так сладко о нём и отзывался в одной из своих басен, называя наилучшим блюдом, поднимается на ноги и обозрев трибуны амфитеатра, которые постепенно занимались подходящими зрителями, часть из которых, следуя своему восторженному настроению или нраву, согласно весёлому характеру праздника, надели на себя шкуры козлов и овец, принялся мудрствовать:
– Ты вот, просишь меня, что-нибудь рассказать о присутствующих здесь, что, по сути, означает рассказать о вещах неодушевленных.
Слова Это'та прошли мимо ушей Цилуса, который, имея изменчивый характер, теперь вовсю наблюдал за Еленой, у которой в отличие от Это'та, было не в пример ему, на что посмотреть.
– Что и говорить, неодушевленность нынче играет, куда большую роль, чем одухотворенность, которая трудно поддаётся своему выражению. Тогда как неодушевленность, даёт куда больше возможности охарактеризовать вас и через неё дать вам оценку. Так сказать, предметность определяет человека и всё чаще теперь, место красит человека, а никак не он место.
Взгляд Это'та упал на одну из трибун, видность сидящих на которой, видимо, заслуживала особенного к себе внимания всякого смотрящего и, в частности, Это'та.
– Вон сидят политики, самые, по их и общественному мнению, лучшие граждане нашего полиса, которые прилюдно, как аксиому, постоянно талдычат нам, что политика – это грязное дело, в которую, между тем и тем, а, может, и вон тем, хотя, скорее всего, между строк, всегда голословного бюллетеня, идут только (в чём они себя подозревают) безгрешно чистые люди. Тогда у меня есть всего лишь один вопрос. Если они все такие чистоплюи, то тогда откуда берётся вся эта грязь?
Горячность слов Это'та, смотрящего на свои вымазанные в грязи руки, видимо взяла своё, ну а образовавшаяся сухость во рту, и во все заставила его замолчать. После чего он, бросив взгляд на ушедшего в себя Цилуса, и раздраженный таким с его стороны пренебрежением к его Это'та мыслевыражениям, схватил стоящую рядом с Цилусом чашу с вином и со всей своей мстительностью опустошил её. После этого, не желая ждать к себе внимания, перешагнул через растянувшего свои ноги Грайка и направился вверх по трибуне, дабы там найти достойных для себя слушателей.
Напряженная уединенность никогда не оставляет после себя бесследность твоего пребывания, на которое, наконец-то, после долгих поисков обрёк себя Алкивиад, с трудом набредший на безлюдный укромный уголок, в кустах которого, он и обрёл